Из коридора приползла Леночка. Она обхватила Гашину голову ручонками. Она целовала Гашу, терлась мокрыми щеками о ее руки, приговаривая:

– Бедная моя Гашенька! Бедная моя…

– Леночка, умоляю, беги домой! Ступай к бабушке. Теперь надо ее защищать.

– А ты?

– Я… Провожу бойцов на фронт и пойду следом за тобой. Слышишь? Кажется, обстрел прекратился. Беги же! Или ты боишься?

– Я?!

И Леночка вынеслась из палаты, громко стуча сапогами.

* * *

Перестрелка началась внезапно. Глухо ахнуло противотанковое ружье. Через мгновение ему отозвался оглушительный хлопок. Затрещало пламя. Его багровые отсветы заиграли на оконных стеклах в госпитальном коридоре. Под аккомпанемент автоматной очереди истошно завопил человек. Спиря, пошатываясь вывалился из палаты. Следом за ним потащился Нетопырьевич. Костя замешкался. Он уже стащил с Рейнбрюнера сапоги и теперь натягивал их на свои босые ноги.

– Постой… Я помогу…

Гаша подошла к нему. Закусив губу, сосредоточенно натягивала сначала один сапог, постом другой. Она избегала его взгляда, а он смотрел на нее так, словно обыскивал.

– Божье благословение на тебе, – внезапно проговорила она.

– Чего ты хочешь?

– Я просто надеюсь.

– Не надо! – отрезал Костя. Он вскочил, подошел к двери, взялся за ручку двери, но почему-то не выходил.

– Я просто стану надеяться, – угрюмо заявила Гаша. – Тупо надеться. Как надеялась, что выживут Оля и Лена. И они до сих пор живы. Когда болела мама, я надеялась, что она выздоровеет. И мама до сих пор жива. Когда казалось, что не выжить, я надеялась… Я буду молиться и верить… – тихо произнесла она. – Веру не умаляет даже война.

Костя отпустил дверную ручку, повернулся, сделал несколько шагов назад, стал с ней лицом к лицу, неожиданно произнес:

– А глаза-то синие…

– Серые, – поправила Гаша. Она никак не могла разобраться, сердится он или нет. Глаза его были подернуты туманной поволокой, как в те дни, когда он балансировал между жизнью и смертью.

– Косичка… – он протянул руку, прикоснулся к ее волосам, к растрепанной косичке, змеящейся за левым ухом. – Я не могу уйти так… а вдруг навсегда, а? А вдруг больше не свидимся…