Рисунок сделал круг и вернулся к автору.

– Достойно, – оценил Жмуркин.

– Круто, – оценил Пятахин.

– Да, – сказала Жохова. – Здорово!

– А Капанидзе, кажется, тучу высвистел, – сказал Лаурыч.

Но тогда я совсем не обратил на это внимания. Да и остальные тоже мимо ушей пропустили, проквакали, думали про рисунок. Каждый, наверное, хотел бы такой себе на стену повесить. Томеш, конечно, большой талант.

– Интересно, с чего вдруг загорелось? – спросил Пятахин.

Капанидзе пожал плечами.

– Да мало ли, – сказал Жмуркин. – Бывает, само загорается… Или молния. Такова жизнь.

– Могло получиться…

– Это урки подожгли, – перебил меня Лаурыч.

– Что? – нахмурился Жмуркин.

– Я видел, – ответил Лаурыч. – Этот их предводитель. Амбал в тельняшке. Который Пересвет такой. Он утром вокруг ходил, смотрел, высматривал…

– Почему не сказал?! – рыкнул Жмуркин.

– Я не думал… – Лаурыч растерянно огляделся. – Рокотова же пропала, мы ее искать кинулись, я забыл… Это точно они! Этот амбал высматривал! Пересвет! Он поджег!

Лаурыч сжал кулаки.

– Ну, все, – сказал Листвянко. – Они меня достали.

– Точно, – кивнул Герасимов. – Достали.

– Они всех достали, – подытожила Снежана.

– Надо что-то решать, – мрачно сказал Гаджиев.