– Кажется, там, – указал пальцем Капанидзе. – Там горит.

– Там ведь деревня, да? – спросила Рокотова.

Мы все поглядели на Капанидзе.

– В прошлом году успели самолет пожарный вызвать… – растерянно сказал он. – Но тогда еще кабель не срезали, связь оставалась. Сейчас пожарных не вызвать и…

Капанидзе замолчал.

– Деревня сгорит, – закончил Пятахин.

– Деревня сгорит? – спросила у меня Александра.

А что я ей мог ответить?

– Лопаты захватим в деревне, – задумчиво сказал Жмуркин. – И вообще… Пожары надо тушить.

Первым побежал Герасимов. За ним, взвизгнув, Жохова. И Листвянко, и Болен, и Александра, и все рванули, Пятахин отбросил костыль и тоже побежал. И мы опять бежали. Сил никаких не осталось, в желудке бултыхался смородиновый чай, а мы все бежали, через лес. А потом через деревню, распугивая гусей, курей, уток и коз, по пути вооружились лопатами и граблями, и снова в лес, тут он был выше и суше, видимо, южная сторона.

И пахло тут дымом гораздо сильнее, он уже стелился по-над мхом, и было слышно, как вдалеке потрескивает.

– Туда! – указал Жмуркин указующей лопатой. – Вперед!

Я почувствовал радость. Настоящую радость, душевный подъем, вдохновенье, которое случается после счастливых солнечных снов. Усталость растаяла, ноги перестали болеть, спина распрямилась, все стало просто и понятно – вот огонь, вот лопата, вот друзья, мы вместе, и нас не удержать.

– Вон там! – крикнула Жохова. – Я вижу!

И мы тоже увидели – из-за сосен выглядывали огненные змейки и валил дым.

– Низовой, – определила Снежана. – Может, и успеем. Надо для начала канавку откопать противопожарную. Вон от той сосны – к этой. Давайте скорее. Глубина в пол-лопаты, ширина в две. Каждый берет по десять метров – вперед!

И Снежана показала пример – перехватила поудобнее лопату и принялась копать.

Мы растянулись в цепочку и принялись копать. Это оказалось не так просто – верхний слой дерна снимался легко, но под ним обнаруживались достаточно плотные и твердые корни, перерубались они плохо, каждый приходилось перебивать отдельным ударом, отбрасывать в сторону и только после этого срезать песок. Но дело двигалось – противопожарная полоса расширялась.

Огонь перебегал быстро, стаей рыжих лис, от дерева к дереву, шустро, так шустро, что даже страшно немного становилось. А я копал. Втыкал лопату в дерн, давил на плечо, отбрасывал. Давил – отбрасывал, давил – отбрасывал, ладони горели, в горле першило, и глаза слезились, но ничего. Ничего.

Копали. Все, кроме Капанидзе, ему не хватило лопаты, и он боролся с приближающимся костром оригинальным способом – зачерпывал песок горстями и швырял в огонь. Кстати, довольно метко швырял, с эффектом. От нашего труда, впрочем, тоже эффект имелся – минут через двадцать огонь дополз до прокопанной канавы и замер оранжевыми лоскутами по краю. Снежана улыбнулась. Вообще, оказалось, что канавка довольно действенная штука – огонь остановился. Получилось. Действительно, получилось, не зря в Снежане имелись эмчеэсовские корни.