Что мне было ему ответить? Я и сам так же думал, как он.

– С тобой это было уже? – спросил Алик меня.

– Ни разу.

– Поэтому ты и спокоен. Не веришь, да?

– Какая разница – верю я или нет. Чему быть, то и будет.

– А я всё-таки до конца не верю.

– Счастлив ты. Так оно легче.

Его будто судорогой передёрнуло. Я пожалел, что сказал ему это. Ведь такое дитя ещё, в смерть никак не поверит. Я-то вот – верю уже. Меня однажды в драке, в Североморске, пряжкой звезданули по голове – я только в госпитале и очнулся. И понял: вот так оно всё и происходит. Мог бы и не проснуться. Смерть – это не когда засыпаешь, смерть – это когда не просыпаешься. Вот с тех пор я и верю.

– Идите в кубрик, ребята, – сказал я им. – Пока вас на палубу не выгнали, мой вам совет: падайте в камыши.

– Эту философию мы тоже знаем, – сказал Димка. – Лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть. А всё само собой образуется?

– Конечно, – говорю. – Само собой.

Алик улыбнулся:

– Шеф, твои слова вселяют в нас уверенность.

– А для чего ж я стараюсь?

Пошли. Вот как просто, думаю, людей успокоить. Начни им доказывать, что мы потому-то и потому-то погибнуть не можем, они расспросами замучают – как да что. А скажи им: «Авось пронесёт» – и есть на чём душе успокоиться.

В капе вдруг посветлело – это, я понял, кто-то из рубки к нам идёт, и ему светят прожектором. Так и есть – в дождевике кто-то, в штурманском. Увидел меня, откинул капюшон. Жора-штурман.

– Выходить думаете?

– Выходили. Шлюпку одну успокоили. Теперь-то зачем?

Но он был настроен решительно. Ещё не намок. А сухой мокрого тоже не разумеет.

– А ну, пошли.