– Бросьте вы, – тут кеп вмешался. – Нашли время счёты сводить.

– Какие счёты, Пётр Николаич? Просто Сергею Андреичу угодно подозревать меня, так сказать, в личной трусости.

– А я не подозреваю, – сказал «дед». – Я это просто наблюдаю визуально.

Граков помолчал и сказал с грустью:

– Николаич, ты, прости меня, здесь хозяин, в рубке. Так что попрошу вмешаться. И, может быть, кое-кого удалить. В данном случае, мою власть можешь не учитывать. Одного из нас. Это уже на твой выбор.

– Да бросьте вы… Тут без вас голова пухнет!

– Нет уж, Николаич, решай.

Кеп засопел, заходил по рубке от двери до двери.

– Так что? – спросил Граков.

– А ну вас… – Кеп взялся за голову. – Ну, Сергей Андреич, ну будь ты посмирнее, ей-богу.

– Так, – сказал Граков. – Одному из нас предложено быть посмирнее. Следовательно, удалиться нужно другому. Именно мне. Спасибо, Николаич, добро.

И пошёл из рубки. Но дверью не хлопнул, как я ожидал. Наоборот, очень даже вежливо прикрыл.

«Дед» повернулся от окна.

– Николаич, можно ли так себя терять, как ты потерял? Зачем ты шлюпочную пробил, когда судно ещё на плаву и его спасать нужно и на нём спасаться?

– Что хочешь сказать? Я людям губитель?

– Себе прежде. Ну, и людям тоже. Ты не подумал, что тебя с ними захлестнуть может в такую погоду. А ты подумал, что тебе выгоднее всё судно потерять вместе с сетями, чем одни сети. Тогда бы тебя не судили – ты команду спасал. А так, поди, и засудят – за то, что выметал перед штормом. Не знаю, сам ты до этого додумался или кто посоветовал… Я твоё положение понимаю. Но коли попал ты между двумя страхами, так хоть выбирай, который побольше! И уж его одного бойся.

Кеп походил молча по рубке, стал у меня за спиной.

– Так и будешь держать право на борту? Одерживай.

Я отпустил штурвал, и он сам раскрутился. Я не удержал его локтем, навалился грудью, едва поймал его за шпаги.

– Поберегись, рулевой, – сказал «дед». – При заднем ходе и руки поломать может… Оно, конечно, лучше бы носом пойти, как люди ходят, да сети жалко бросить.