– Насчёт сетей, – сказал кеп, – дебатов не будем разводить.

Опять он заходил от двери к двери. Прямо как тигр по клетке. Нервировал он меня здорово.

В переговорной трубе свистнуло – из его каюты. Кеп вынул свисток, приложился к раструбу ухом. Труба ему что-то вещала раскатисто, с дребезгом.

– Добро, – кеп заткнул трубу. – Напоминает глубину смерить. Нужны мне его напоминания. Ну-к, смерь-ка там.

Третий зашёл в штурманскую. Запищал эхолот.

– Тридцать пять. Даже чуть меньше.

– Скоро вожак начнёт задевать, – сказал кеп. – Может, он задержит?

– Такого ещё в мировой практике не было, – сказал «дед». – Так мы, глядишь, в новаторы выйдем.

Мы смотрели молча в чёрные окна. Колко звенел об них снег, потом его смывало пеной. Вдруг запищал передатчик, и «маркони» быстренько забормотал:

– База, база, я восемьсот пятнадцатый, слушаю вас.

– Как себя чувствуете, восемьсот пятнадцатый? – спросила база.

Кеп кинулся в радиорубку, схватил микрофон.

– На вас надеемся. Куда вы там делись?

– С буксирами тут поговорили. Два буксира спасательных к вам идут из Северного моря. «Отчаянный» и «Молодой». Не исключено, что они раньше нас подойдут.

– Исключено, – сказал кеп. – Знаю я эти калоши: и «Отчаянного», и «Молодого». Мы всё же больше на вас надеемся.

– Идём полным ходом. Вы тоже там двигайтесь веселее. Как слышите?

– Слышим-то хорошо. Двигаться не можем.

– Что с машиной? Не удалось починить?

– Да починили. Только не выгребаем.

– Не понимаю…