Шотландцы опять вскакивали, пожимали ему руку, улыбались – всё понятно, джаб.
Я вышел за ним, спросил:
– С базой говорить?
– Определяться, наверно. По радиомаякам. Что ты, Сеня, какая база нам теперь поможет! Мы, уж, наверно, в миле от Фарер.
– Куда же теперь?
Он пошёл вверх по трапу.
– Ох, Сеня, спроси чего полегче. Осталось нам только на скалу выброситься. – И побежал.
Через наружную дверь ввалились боцман с Аликом – тащили нагрудники. Как я понял, они их из шлюпки приволокли – для шотландцев.
Опять включилась трансляция, и Жора-штурман сказал:
– Команде – приготовиться! По местам стоять!
К чему приготовиться? И где теперь наши места? Никто ничего не спросил. Но все пошли из салона. Все, кроме шотландцев и кандея.
4
И раз навсегда я скажу тебе, юноша, и ты можешь мне поверить, что лучше плавать с хорошим угрюмым капитаном, чем с капитаном шутливым и плохим.
Рассвет ещё не брезжил – хотя до него, наверно, рукой уже было подать, – и оба прожектора зажглись, посветили вперёд. Вокруг была чернота, из неё сыпался снег, а брызги сверкали в луче.
Над палубой раскатилось из динамиков:
– Всем покинуть носовые кубрики! Боцману – проверить!
Но мы-то все были здесь, друг перед другом, в кубриках никого не осталось, только шмотки наши. И все как раз и кинулись за ними. Каждому что-нибудь хотелось же взять.
Мне-то ничего не хотелось, раз куртка погибла. Чемоданчик – что в нём толку, пара сорочек да носки, я решил не морочиться. Взял только нагрудник, надел сразу и завязал тесёмки. Шурка взял карты, затиснул под рокан. Васька Буров потащил из-под койки ящик с мандаринами, да Шурка ему отсоветовал: