– Разобьются на палубе, а тут, может, и уцелеют, если не приложимся…

Мы выскочили, стали на трюме, каждый держался за что мог. И друг за друга.

Из рубки кричали:

– Кто в носовых остался?

– Никого! – Шурка ответил. – Вышли все!

И в ту же буквально секунду Серёга на нас налетел – бежал с руля.

– Я ещё не вышел!

И убежал в кап. Минута прошла, другая, а его всё не было. Мы с Шуркой кинулись за ним.

И что же он там делал, в кубрике? А он, прохиндей, коллекцию свою отдирал с переборки – Валечек, Надечек, Зиночек и Зоечек, – да не отдирал, а откнопывал аккуратненько и прикладывал к пачке. Только ещё половину успел собрать.

– Серёга, ты озверел?

Шурка на него напялил нагрудник, мы его схватили за рукава, и он всю пачку выронил на трапе.

Про что мы ещё забыли, про кого?

– У рулевого нагрудник есть? – спросил Шурка у Серёги. – Тебя кто сменял?

– Кеп.

– Сам кеп?

Мы поглядели на стёкла рубки: в слабеньком свете из компаса – кепово лицо над штурвалом. Чёрные ямы вместо глаз, подбородок светится. Рядом с ним Жора стоял и третий.

– А «дед»? – я спросил.

– В машине, у реверса.

– У него есть?

– Дурак ты, – сказал Васька Буров. – Помогут нам всем нагрудники!