Ганнон презрительно фыркнул:

— Этим все сказано.

У Квинта хватило ума промолчать. Он бросил взгляд на отца и понял, что тот тоже узнал Ганнона. Фабриций не проронил ни слова. Флакк и остальные кавалеристы выглядели ошеломленными и перепуганными. Квинт снова уставился на Ганнона, стараясь не обращать внимания на свирепые взгляды вражеских воинов.

— Ганнон! — раздался сердитый голос.

Ряды карфагенян всколыхнулись и пропустили двух командиров, по каждому от фаланг, стоящих по бокам. Первый был невысокого роста, дюжий, с густыми бровями, другой — рослый и подтянутый, с длинными черными волосами. Их лица были настолько похожи на лицо Ганнона, что это не могло быть совпадением. Его братья, догадался Квинт.

— Значит, ты нашел родных?

— Нашел. И они хотят знать, почему ты до сих пор жив.

Повернувшись к братьям, Ганнон разразился длинной тирадой. Квинту от страха подвело живот, но он не мог отвести взгляда от карфагенян. Их жизни зависят от того, что сейчас говорит его бывший раб. После серии криков и жестов Ганнон наконец-то успокоился. Самым недовольным выглядел его низкорослый брат. Продолжал что-то возмущенно бормотать, пока второй шел в сторону римлян. Его лицо тоже было жестким, но Квинту удалось уловить в его глазах сострадание. Это, должно быть, Бостар, подумал юноша.

— Ганнон рассказал нам, что дважды обязан тебе жизнью, — сообщил Бостар на латыни с сильным акцентом.

— Это так, — ответил Квинт, кивая.

— В силу этой причины мы согласились не убивать тебя и твоего отца.

При этих словах Сафон разразился новой тирадой, но Бостар не обратил на него внимания.

— По одной жизни за каждый из долгов.

— А остальные? — с болью спросил Квинт.

— Они должны умереть.

— Нет… — пробормотал Квинт. — Я прошу, возьмите их в плен…

Покачав головой, Бостар повернулся к карфагенским копейщикам.

Кавалеристы в страхе закричали. Флакк же, напротив, сидел с прямой спиной, презрительно глядя на ливийцев.

Квинт еще раз внимательно всмотрелся в лицо Ганнона, но не нашел в нем жалости.

— Проявите к ним милосердие.