Больше других пострадала американская фактория, где обитает Чарли, и я обомлел, увидав пустые глазницы окон его конторы — помещения, в котором он мне позирует! Тревога — мое второе имя, и ты, милая Пагли, сможешь представить, какое облегчение меня охватило, когда вскоре я увидел Чарли живым и невредимым. Однако он был очень взволнован и охарактеризовал нынешние беспорядки как чрезвычайно дурное предзнаменование. Мол, это лишний раз доказывает: иностранные купцы глубоко заблуждаются, полагая, что в вопросе опия народ и его правители сильно расходятся. Напротив, люди всецело поддерживают государственные меры против зелья, они безмерно возмущены вседозволенностью чужеземцев, иначе не ополчились бы на нас так, что потребовалось вмешательство полиции.

Незаконная торговля опием лишила нас расположения Добра, превратив в сводников ненасытного Зла; нам следует опасаться, что рано или поздно мы пострадаем от всплеска страстей, кои сами же и пробудили.

Здешний класс образованных людей, сказал Чарли, пришел к убеждению, что чужеземным купцам, точно детям, неведомо благоразумие (по-китайски — таоу-ле). Беспрецедентное решение мандаринов устроить казнь на майдане — знак того, что они отринули всякую надежду по-иному достучаться до здравомыслия иноземцев.

Способ, конечно, отвратительный, но вот так мандарины пытаются привлечь внимание чужаков к последствиям их действий. Но когда мы вошли в зал заседаний, нас охватило смятение, ибо на лицах коммерсантов не было ни малейших следов раскаяния, одна воинственность, и все они сокрушались лишь о том, что мало всыпали китаезам, атаковавшим анклав.

Общий настрой зала породил в нас сомнение: преуспеет ли капитан Эллиотт там, где мандарины потерпели неудачу? И вообще, признает ли он факт нарушения закона? Но все же я тешил себя надеждой, что капитан, не связанный с торговлей, видит ситуацию в ином ракурсе.

Задиг-бей не разделял моего оптимизма. Нужно помнить, сказал он, что капитан Эллиотт — истинный саиб, в колониях он как рыба в воде, это его природная среда обитания. Сын бывшего губернатора Мадраса, племянник британского наместника в Индии, он долго служил в английском флоте. Корни и воспитание не позволят ему пойти против своих.

— Что он за человек? — спросил я.

— Вы всё поймете, едва он войдет в зал и начнет говорить, — сказал Задиг-бей.

И он был прав.

Капитан Эллиотт появился при полном параде и со шпагой на поясе. Наверное, это было обдуманно, ибо шум в зале мгновенно стих. Я думаю, порядок возник скорее благодаря этим атрибутам, нежели внешности их обладателя, поскольку даже я, мастак в сем деле, затрудняюсь воскресить в памяти его облик (хотя прекрасно помню цвет и покрой одежды).