Гарри вышел, закрыл за собой дверь и удалился в свой кабинет. Со вздохом он посмотрел на стопку показаний экипажа. Он уже прочел все эти документы не по одному разу. Он читал их так часто, что, наверное, мог по памяти воспроизвести некоторые показания, но все же до сих пор не понимал, что ищет. Усиливало неразбериху и то, что некоторые члены экипажа, которых задержали в Соединенных Штатах, теперь вернулись в Англию и дополняли данные под присягой показания собственными воспоминаниями. Трагедия все еще продолжала давать новую пищу газетчикам. Минул почти месяц, но каждый новый свидетель, представавший перед уполномоченным по кораблекрушениям, лишь усиливал неразбериху.

Факты, казавшиеся бесспорными, теперь ставились под сомнение – по мере того, как воспоминания стирались из памяти. Показания изменялись в угоду пожеланиям заинтересованных лиц. Сомнения возникали даже относительно команд, отданных в момент столкновения. Действительно ли приказ Мердока «право на борт» был неправильно понят Хиченсом, стоявшим у штурвала? А может быть, приказ и вовсе был ошибочным?

Время шло, и выжившие члены экипажа становились все более раздражительными и все менее охотно шли на сотрудничество, не в силах отвечать на бесконечные вопросы о том, что они делали или чего не делали в момент, когда их жизнь висела на волоске. Нет, они не знали, кто из офицеров отдал тот или иной приказ. Они не могли сказать, сколько женщин отказалось садиться в шлюпки. Они не могли ответить, что делал капитан, потому что не видели его.

Лорд Мерси, величественно сидевший на возвышении, казалось, не замечал, что предстающие перед ним свидетели испытывают моральные и физические мучения. Гарри видел такое поведение у своих солдат после боя. Разум способен выдержать лишь определенное количество ужаса, после чего начинает возводить защитные стены вокруг самых страшных воспоминаний. Через год после произошедшего Гарри понимал, что уже не все помнит о той охоте, что стоила ему военной карьеры. Что же до воспоминаний о рождении генеральского сына, то тут стена становилась выше и толще с каждым днем. Он больше не мог представить себе Элоизу, какой впервые увидел ее, – английской розой под индийским солнцем. В памяти осталась лишь выцветающая акварель с изображением женщины, чьи глаза закрылись навеки.

Гарри взял в руки утреннюю газету, чтобы посмотреть, какие вопросы уже задает Интеррогантум. Бигем читал «Дейли мейл», лорд Мерси – «Таймс». Гарри же предпочитал «Дейли инкуайрер» из-за Интеррогантума. Он уже знал, что один из двоих репортеров, которых он подслушал в Плимуте, передавал информацию анонимному журналисту, и не раз задавался вопросом, сколько еще начинающих репортеров питают фабрику слухов Интеррогантума.