— План? — выдохнула Акари, её пальцы уже привычным движением проверили закрепление на её поясе моток верёвки-кунаи с когтем.

— Старая сова у костра — ключ. Он дремлет, но его слух настроен на фальшивые ноты. Мы не пойдём через восточный фланг, где спят те молодые идиоты.

— Но там проще! — возразила Акари.

— И шумнее. Они ворочаются, храпят, один уже второй раз пошёл справлять нужду за палатку. Каждый лишний звук на их фоне будет как удар колокола для того старика. Мы пойдём там, где тихо.

— Где? — непонимающе нахмурилась она.

Дзюнъэй указал взглядом на противоположную сторону лагеря, где темнел вход в походную палатку командира отряда. Рядом с ней на треноге висел тот самый штандарт.

— Прямо через центр. Рядом с ним.

Акари посмотрела на него так, будто он предложил пойти и представиться.

— Ты спятил? Он же нас услышит!

— Именно поэтому и не услышит. Его мозг ищет опасность на периметре, в темноте, в шорохах извне. Он не будет ожидать, что угроза проскользнёт буквально у него под носом. Он примет наши шаги за шум ночного ветра в соснах. Его разум увидит то, что ожидает увидеть. Мы должны стать частью пейзажа. Не нарушителями, а тенью от колеблющегося пламени.

Акари покачала головой, но доверяла его чутью больше, чем своему. Дзюнъэй всегда думал. Иногда это раздражало, но именно это и отличало его от остальных.

Они спустились с уступа бесшумно, как стекающие капли воды. Их тёмная, пропитанная воском одежда не шуршала. Лица были вымазаны смесью сажи и грязи. Они стали двумя призраками, плывущими в молочной мгле.

Дзюнъэй шёл первым, каждый его шаг был выверен, вес тела переносился плавно, с внешней стороны стопы на внутреннюю, чтобы не хрустнула ни одна веточка. Он не смотрел на старика-самурая, он чувствовал его, как чувствуют спиной жар костра. Они миновали первую спящую фигуру, потом вторую. Воздух между ними и «совой» сгустился, стал упругим, как натянутая тетива.

Именно в этот момент один из молодых самураев во сне громко крякнул и перевернулся на другой бок, его рука упала на металлическую тасу с водой с глухим, звенящим ударом.

Старик у костра мгновенно открыл глаза. Его взгляд, острый и ясный, без намёка на сон, метнулся прямо в сторону шума.

Акари замерла в полушаге, её тело напряглось для прыжка, пальцы сжали рукоять короткого клинка-танто. Дзюнъэй же не остановился. Он продолжил движение, абсолютно естественное, плавное и… неуклюжее. Он наклонился, поднял с земли пустой деревянный чайник, который валялся тут же, и, слегка пошатываясь, словно слуга, разбуженный посреди ночи для поручения, сделал несколько шагов к большому котлу с водой на краю лагеря.