– Катон! – Голос Туллия донесся с вала, с площадки над воротами. – Они тащат таран. Держи ворота!

– Есть, командир! Шестая центурия – мечи в ножны! За мной!

Катон привел бойцов к повозке и подпер ее, навалившись своим щитом. Остальные последовали его примеру, обступив повозку со всех сторон, а те, кому не хватило возле нее места, уперлись в спины своих товарищей. Как раз в этот момент снаружи перестали доноситься рубящие удары, и уши Катона наполнил торжествующий рев.

– Держись! – крикнул он своим и стиснул зубы.

Спустя мгновение снаружи на ворота обрушился удар такой силы, что Катона отбросило назад, словно его лягнул бешеный мул, но, восстановив равновесие, он тут же опять налег на телегу, с удовлетворением почувствовав, что его поддерживают сзади. Снова навалились на повозку и все его бойцы.

– Таранят снова! – крикнул кто-то, и страшный удар опять отбросил солдат Шестой центурии назад. Но ворота устояли.

– Бейте всем, что под руку подвернется! – расслышал Катон донесшийся с вала, перекрывая шум боя, голос Туллия. – Разите ублюдков! Убивайте!

Таран ударил по воротам еще пять раз, и в результате последнего удара одно бревно треснуло, проломившись внутрь. Один из бойцов вскрикнул – длинная, острая щепка вонзилась ему в лицо чуть пониже глаза. Стиснув зубы, легионер схватился за щепку и вырвал ее из раны. Кровь заструилась по его лицу, заливая доспехи, но он уже снова устремился к воротам.

«Храбрый малый», – отметил Катон, на миг задумавшись, как бы сам повел себя, получив подобную рану. Затем он опять сосредоточился на воротах и с ужасом понял, что они выдержат лишь еще несколько ударов тарана и неминуемо будут сокрушены.

Обрушился новый удар, из уже треснувшего бревна снова полетели щепки, но Катон почувствовал, что этот удар почему-то оказался не таким мощным, как предыдущие. А еще ему показалось, что с дороги больше не доносятся торжествующие вопли, хотя за слух он поручиться не мог: слишком уж громко отдавался в ушах бешеный стук сердца. Потом крики ликования возобновились, и до Катона не сразу дошло, что это ликуют римляне. А заодно свистят и улюлюкают, насмехаясь над варварами.

– Должно быть, их отбросили! – крикнул кто-то из бойцов Катона.

– Тихо там! – рявкнул Септим. – Всем оставаться на местах.

Ликование продолжалось, а вот таран по воротам больше не бил. Выждав время и убедившись, что угроза миновала, Катон приказал легионерам отойти на резервную позицию. Они выстроились там, тяжело дыша, смертельно усталые, но довольные тем, что укрепления устояли, а сами они остались живы.