– Ну а если бы это был враг?

– О нет! Быть врагом значит ненавидеть, а ненависть – это болезнь, которую Исида никогда не подпустит ко мне. Ты должен знать, что она поцеловала меня в сердце, когда я была ребенком.

– Твои слова не похожи на слова твоего отца. Ты не разделяешь его веры?

– Может быть, я и верила бы… – она негромко засмеялась, – может быть, и поверила, если бы видела то, что довелось увидеть ему. Может быть, я разделю эту веру, когда стану годами такой, как он. Молодым не нужна религия, для них должны существовать только поэзия и философия, да и поэзия только та, что вдохновляется весельем, вином и любовью; а философия не должна рассуждать о всяких занудных вещах. Бог моего отца слишком величествен для меня. Я не смогла обнаружить Его в роще Дафны. И никогда не слышала о Нем во дворцах Рима. Но, сын Гура, у меня есть желание.

– Желание? Разве есть такой человек, что смог бы отказать тебе?

– И с ним я обращаюсь к тебе.

– Тогда скажи его.

– Оно очень простое. Я хочу помочь тебе.

Сказав это, она придвинулась к нему почти вплотную.

Он рассмеялся и беспечно ответил:

– О Египет! – я чуть было не сказал: дорогой Египет! – разве сфинкс живет не в твоей стране?

– Итак?

– Ты – одна из его загадок. Будь же милосердна и помоги мне понять тебя правильно. В чем мне надо помогать? И как ты можешь помочь мне?

Она вырвала свою ладонь из его руки и, повернувшись к верблюду, заговорила:

– О ты, самый быстрый и самый величественный из зверей Иова! Порой даже ты идешь, спотыкаясь, потому что дорога твоя ухабиста, а груз тяжел. Как же ты можешь знать силу слова и отвечать любезно, когда тебе предлагает помощь женщина? Я поцелую тебя, царственное животное, – тут она подалась вперед и коснулась губами лба животного, – потому что не подозреваю тебя ни в чем!

И Бен-Гур, сдержав себя, холодно произнес:

– Упрек твой попал в цель, о Египет! Я отвечал тебе отказом; но я не мог бы ответить по-другому, поскольку связан словом чести, и мое молчание является залогом жизни и судеб других людей.

– Может быть! – быстро ответила она. – Пусть будет так.

Он шагнул к ней и спросил резким от удивления голосом:

– Что еще ты знаешь?