Старик замолк и отпил глоток воды. Рука его, подносившая чашу к губам, дрожала. Бен-Гур и Айрас, которым передались его чувства, молчали. Молодой человек испытал нечто вроде просветления. Ему ясно, как никогда ранее, предстало, что царство духа может быть куда более важным и нужным для людей, чем любое земное царство; Спаситель же и в самом деле окажется в гораздо большей степени Божьим даром, чем величайший из царей.

– А теперь я бы мог спросить тебя, – продолжал Балтазар, – не следует ли предпочесть нашей земной жизни, такой краткой и полной невзгод, великолепную и вечную жизнь, уготованную для Души? Но попробуй задаться вопросом и обдумай его для себя в такой формулировке: допустив, что обе эти жизни равно исполнены счастья, не привлекательнее ли порой один час, чем целый год? Обдумав вопрос таким образом, сын Гура, ты осознаешь значение факта, который я теперь представлю тебе, ибо для меня он удивительнее всех событий и по своему воздействию самый печальный: сама идея о жизни Души почти изгнана из нашего мира. Порой можно найти философов, которые говорят с тобой о Душе, сводя ее к принципу; но поскольку философы ничего не принимают на веру, они не заходят так далеко, чтобы допустить Душу как сущность, и именно поэтому их цели покрыты для них мраком.

Все живое имеет сознание, соизмеримое с его желаниями. Тебя ни о чем не заставляет задуматься то обстоятельство, что в полном объеме способностью размышлять о будущем наделен только человек? Я понимаю это так: этим знаком Господь дает нам возможность познать, что мы созданы им для другой и лучшей жизни; это существо – человек – воистину в высочайшей степени необходимо для нашего мира. Но, увы, народы не желают понимать этого! Они живут одним днем, словно настоящее воплощает в себе абсолютно все, и твердят: «После смерти уже ничего не будет; а если даже что-то там и есть, то, поскольку мы об этом ничего не знаем, то нечего об этом и думать». Поэтому, когда смерть призывает их к себе, они не могут насладиться великолепием жизни после смерти, поскольку не соответствуют ей. Я бы сказал так: высшее наслаждение, доступное человеку, есть вечная жизнь в обществе Господа. Увы, сын Гура, но я должен сказать, что в этом обществе вон тот дремлющий верблюд ничем не хуже святейших жрецов нынешнего дня, служащих у высочайших алтарей самых великолепных храмов. Так много людей привязаны к этой низкой земной жизни! Они почти забыли, что за ней должна прийти другая жизнь!

Что касается меня, то говорю вам совершенно откровенно – я бы не променял одного часа жизни Души на тысячу лет жизни человека.