Не знаю, чего хотел начальник, но я, еще когда мы шли на вышку, начал прощупывать Игоря, заговорил о том, что всем нам не давало покоя, об открывшемся вдруг факте гибели Ивана. Было жутко, почти невозможно представить его безысходность: выйти из пещеры — значит попасть в руки врага, остаться — наверняка умереть от ран, голода и жажды. Одни из наших ребят говорили, что они на месте Ивана обязательно попытались бы уйти в горы, другие — что поползли бы к поселку: были же там свои люди?! Третьи твердили о поговорке насчет того, что умирать, так с музыкой: поднять руки, а потом, как в кино, взорвать себя последней гранатой вместе с врагами. Объединяло нас одно — страстное желание задним числом найти для Ивана другой, как нам казалось, более достойный выход. И было в этом желании что-то от себя, от начитавшейся о войне самоуверенной молодости, не приемлющей безвыходных положений.

Игорь не принимал в этих дискуссиях никакого участия, был замкнут и печален. И теперь мне не удалось расшевелить его.

Тогда я переменил тему, заговорил о Вольке. Еще вчера, когда начальник заставы только вылез из пещеры, я подумал о недетской ее храбрости. Но оказалось, что она какого-то метра не дотянулась до человеческих останков. И всю дорогу, пока мы ехали обратно, жалась ко мне, дрожа, как в ознобе, от одной мысли, что могла увидеть их.

— Повезло девке, — сказал я Игорю. — Как пить дать угробила бы себя этой гранатой. А может, и не только себя.

Игорь снова не отозвался, сопел за моей спиной на положенной дистанции и молчал. И я, совсем уж не зная, что еще говорить, подзадорил:

— А хорошо бы снова повстречать Таню с ребятами!

Теперь я оглянулся и остановился, поджидая его. Мы постояли, посмотрели в светлую морскую даль.

— Не наговорился? — угрюмо сказал Игорь.

— О Тане-то? Это такое дело, чем больше, тем лучше.

— Ты любишь ее?

— А как же! — с вызовом ответил я.

— Не-ет, — грустно сказал Игорь. — А она, кажется, любит.

Сначала меня обрадовали его слова (любой прибавляет в весе, когда слышит такое). А потом удивили.

— Тебе разве не все равно?

Он отвернулся и промолчал.

— Больно ты быстрый, — сказал я назидательно. — Не успел приехать — и нате вам…

— Не надо… — жалобно откликнулся Игорь. — Не надо… на службе вести посторонние разговоры.

— Как это — посторонние?!

Я чуть не сказал, что разговоры про Таню скоро, может, станут самыми актуальными во всем поселке, но удержался.

— Ладно, пошли.