У него вдруг появился брат…

Александр пристально смотрел на обезображенное стертой косметикой лицо магнетизёра. Теперь ему казалось, что он видит в нем знакомые черты. Выступающая нижняя губа, правильный нос, круглые, сверкающие глаза. Так выглядел генерал Тома-Александр Дюма. Александр нередко стоял перед портретом отца и представлял, что тот сойдет с холста и возьмет сына на руки, научит его фехтованию и верховой езде, научит словам, с которыми ухаживают за красивыми дамами. Как же он об этом мечтал!

Леметр подошел еще ближе и теперь стоял прямо перед ним. Александр различал поры на его коже – его настоящей коже. Ему казалось, он видит его насквозь, может заглянуть в душу настоящего Дюма.

– Может быть. – начал Александр. Он сглотнул. – Если ты обещаешь сойти со своего пути. Мы могли бы.

Больше он сказать не смог. Глаза брата перед лицом Александра казались огромными. Там же вдруг оказались и два амулета. Когда Этьен их достал?

– Вот они, – сказал Леметр. – Амулеты, воссоединившие нас. Разве они не прекрасны?

Александр попытался проследить взглядом за раскачивающимися иероглифами. У него закружилась голова.

Глава 46. Санкт-Петербург, Эрмитаж, январь 1852 года

Глава 46. Санкт-Петербург, Эрмитаж, январь 1852 года

Элис шла по коридорам огромного музея. Она направлялась в восточную часть здания, чтобы отыскать амулет или кого-то из служителей Эрмитажа. Но вместо того чтобы осматривать анфиладу комнат, она снова и снова поднимала глаза вверх. Никогда еще она не видела залов такого тревожного декадентства. При этом она посетила множество крепостей и замков у себя на родине. Но по сравнению с этим дворцом русских царей сооружения английского дворянства казались карликовыми пещерами.

Любуясь одним из красочных кессонных потолков, Элис натолкнулась на витрину. Герцогиня отпрянула. Из-под стекла на нее смотрело человеческое лицо. Или то, что от него осталось.

Видимо, это был один из этих высохших трупов. Кажется, египтяне высушивали мертвых и заворачивали их в повязки. Об этом как-то рассказал ей Фергус, надеясь ее напугать. Она сделала ему одолжение и в притворном ужасе бросилась к нему в объятия.

Но то была всего лишь сказка на сцене театра любви. Мумия здесь была настоящей: Элис подошла к стеклу. Ничего ведь не случится. Этот человек давно мертв. И его все еще окружают стеклянные стенки гроба. Как Белоснежку. Только она даже после смерти оставалась красивой.

Чего нельзя сказать об этом трупе.

Элис слышала, что некоторые врачи прописывали истертую мумию как лекарство. Растворенная в горячем отваре трупная пыль якобы помогала от всевозможных болезней. Элис подумала, что лучше уж погибнуть, чем съесть мертвеца.