– И то верно, – с готовностью согласился я. Пусть его шаг был хотя бы на десять сантиметров шире нашего. На девять шагов набегает девяносто сантиметров! Да если ещё приплюсовать размеры самого камня…

– Ой, блин, – сокрушёно хлопнул себя по бёдрам Михаил, – а ведь и верно! Так что следовало начинать ещё на метр дальше!

– Давай тогда рой оттуда, – указал я остриём лопаты на новый рубеж. А я продолжу отсюда к тебе навстречу. Только так мы перекроем весь диапазон на протяжении целых двух метров.

Вновь заскрипели лопаты и к двум ночи мы стали обладателями окопа полного профиля, из которого теперь высовывались лишь наши головы. Золота, тем не менее, не было видно и следа!

– Может быть, выпьете кофе? – предложила Сандрин, работавшая около нас живым фонарным столбом.

– Это дело, – обрадовался я, – наливай скорее!

Испытывая с непривычки сильную дрожь в ногах и боль в спине, я вскарабкался на земляной бруствер и помог выбраться Михаилу. Попивая кофе, я между делом поднёс часы к фонарю. Время двигалось к трём ночи, и было ясно, что начинать вторую яму бессмысленно. Времени оставалось только на то, чтобы максимально расширить имеющуюся траншею, ибо отклонение от исходной точки могло быть не только по длине, но и по ширине траншеи. Так что, испивши бодрящего напитка, мы со старческим кряхтением спустились в траншею и, натянув на распухшие ладони уже порядком изодранные рукавицы, вновь взялись за шанцевый инструмент.

– Роем строго до четырёх! – предупредил я моего напарника. Нам ведь ещё нужно успеть вернуться, поставить лодки на место и сделать вид, что всю ночь мы честно спали.

– Куда ж деваться, – натужно прохрипел в ответ Михаил, выбрасывая наверх очередную порцию земли, – до четырёх, так до четырёх.

Но оторвать его от землеройного безумия мне удалось только к пяти, – когда небо на востоке начало слегка светлеть. Мы с трудом выбрались из весьма качественно выкопанной ямы и критически осмотрели дело своих рук. Да, это был гераклов подвиг, особенно если учесть, что почва острова была щедро напичкана разнокалиберными камнями, а мы были вовсе не записные землекопы, а обычные московские белоручки. Но долго любоваться сотворённой дырой в земле было совершенно некогда. Подхватив инструменты, мы устало побрели к лодкам. Михаил подал один из шестов, но отрицательным движение руки я отказался им воспользоваться.

– К чему нам какие-то палки, – в свою очередь взмахнул я лопатой, – когда есть вот это?

Обратный путь показался мне намного короче. Наверное потому, что усталость была столь сильна, я грёб в совершенно полуобморочном состоянии, попросту не осознавая окружающую реальность. Кое-как втащив и привязав лодки у лагуны, мы со старческими стонами принялись взбираться на косогор и смогли одолеть его только с помощью вездесущей Сандрин, которая, то подталкивала нас сзади, то тянула за руки. Добравшись до сеновала, мы побросали рюкзаки где попало, и, даже не раздевшись, провалились в бездонный и бесчувственный сон.