– А, Уэссекса, – отозвался я, словно никогда не слыхал о существовании подобного места.
– И я
– А теперь король – брат твоего отца, – сказал я. – И люди говорят, что он хороший король.
– А что говоришь ты? – с вызовом спросил Этельвольд.
Я не ответил. Многие знали, что мне не нравится Альфред и что я не нравлюсь ему, но это не означало, что племянник Альфреда, Этельвольд, будет хорошим королем. Этельвольду, как и мне, было под тридцать, и он имел репутацию пьяницы и распутного дурака.
Однако у него и впрямь имелись притязания на трон Уэссекса. Его отец в самом деле был королем, и, обладай Альфред хотя бы крупицей здравого смысла, он бы вспорол своему племяннику горло до самых позвонков. Вместо этого Альфред положился на то, что Этельвольд не доставит ему неприятностей благодаря своему пристрастию к элю.
– Где ты видел живой труп? – ответил я вопросом на вопрос Этельвольда.
Он махнул рукой на север.
– На другой стороне дороги. Прямо на другой стороне.
– На другой стороне Веклингастрет? – спросил я, и он кивнул.
Итак, Этельвольд разговаривал с датчанами, а не только с мертвецом. Дорога Веклингастрет проходила к северо-западу от Лундена, тянулась через Великобританию и заканчивалась у Ирландского моря к северу от Уэльса. Все, что лежало к югу от этой дороги, было землей саксов, а все находившееся к северу покорилось датчанам.
Тогда, в 885 году, царил мир – но то был мир, бурлящий мелкими стычками и ненавистью.
– То был труп датчанина? – спросил я.
Этельвольд кивнул:
– Его зовут Бьорн, он был скальдом при дворе Гутрума. Он отказался принять христианство, поэтому Гутрум его убил. Бьорна можно вызвать из могилы. Я видел его.
Я посмотрел на Гизелу. Она была датчанкой, а я ни разу не встречал среди моих соотечественников-саксов колдовства, описанного Этельвольдом. Гизела пожала плечами – значит, подобная магия была незнакома и ей.
– И кто вызывает мертвеца? – спросила она.
– Свежий труп, – ответил Этельвольд.
– Свежий труп? – переспросил я.