И в конце концов идти стало легче, хотя земля все еще пахла солью.

Ралла сказал, что, когда прилив достигает верхней точки, Канинга может полностью исчезнуть под волнами. И я подумал о датчанах, которых утопил на западе заливаемых морем болот, заманив их именно в такой прилив. Это случилось до битвы при Этандуне, когда Уэссекс, казалось, был обречен. Но Уэссекс все еще жил, а датчане погибли.

Мы нашли тропу. Овцы спали среди пучков травы; то была овечья тропа, хотя и трудная, предательская, потому что ее то и дело пересекали канавы, в которых извивались щупальца отступающего отлива. Я гадал, нет ли поблизости пастуха. Может, раз овцы на острове, их не надо охранять от волков, значит пастуха при них нет. Еще лучше, если при них нет собак и не будет собачьего лая. Но даже если там были собаки, они спали, пока мы продвигались на восток.

Я высматривал «Морского орла», но, хотя на водах устья блестел лунный свет, я не видел корабля.

Спустя некоторое время мы отдохнули, сперва пинками разбудив нескольких овец, чтобы занять их теплые места на сухой земле. Клапа вскоре заснул и захрапел, а я глядел на Темез, снова пытаясь увидеть «Морского орла», но корабль был тенью среди теней. Я думал о Рагнаре, моем друге, и о том, как тот среагирует, когда Эрик и дочь Альфреда появятся в Дунхолме. Я знал – это его развеселит, но долго ли продлится веселье? Альфред отправит посланников к Гутреду, королю Нортумбрии, требуя, чтобы его дочь вернули, и каждый норманн с мечом будет жадно поглядывать на утес Дунхолма.

«Безумие», – подумал я, когда ветер прошелестел по жесткой болотной траве.

– Что там такое, господин? – спросил Райпер, заставив меня вздрогнуть.

Голос его звучал встревоженно, и я перестал рассматривать воду, повернулся и увидел огромное пламя, поднявшееся над холмом Бемфлеота. Пламя взметнулось в темное небо, высветив силуэты укреплений, и над этим мечущимся огнем в толстом столбе дыма, что клубился над холмом Зигфрида, кружили яркие искры.

Я выругался, пинком разбудил Клапу и встал.

Дом Зигфрида был в огне, значит все в крепости проснулись, но случайно вспыхнул пожар или дом подожгли, можно было только гадать. Может, это спланировал Эрик как отвлекающий маневр, чтобы тайно увести Этельфлэд из ее маленького дома. Но я почему-то не думал, что Эрик рискнул бы заживо сжечь своего брата.

– Почему бы ни разгорелся пожар, – мрачно сказал я, – это дурные вести.

Огонь только что разгорелся, но соломенная кровля, должно быть, была сухой, потому что пламя распространялось неслыханно быстро. Зарево стало ярче, освещая вершину холма и бросая четкие тени на низкую болотистую землю Канинги.