Паруса и рангоуты погрузили в повозку и под охраной отправили в старую крепость, а я взял полдюжины людей и поехал с Хэбертом в деревню, которую тот называл Хочелейя. Она казалась мирным и полузаброшенным местом – просто несколько разбросанных хижин в окружении ивовых деревьев. Там имелась и церковь с приколоченным к козырьку крыши деревянным крестом.

– Почему Скади не сожгла церковь? – спросил я отца Хэберта.

– Этих людей защитил Торстен, господин.

– Но он не защитил Тунреслим?

– Здесь живут люди Торстена, господин. Они принадлежат ему. Они работают на его земле.

– Тогда кто же господин Тунреслима?

– Да любой, кто сейчас в крепости, – горько проговорил священник. – Туда, господин.

Он провел меня мимо пруда для уток, в заросли кустарника, где в тени деревьев стоял маленький дом. Крыша свисала так низко, что дом больше смахивал на стог соломы, чем на жилище.

– Человека зовут Бран, господин.

– Бран?

– Просто Бран. Некоторые говорят, что он сумасшедший, господин.

Бран выбрался из своей хижины, для чего ему пришлось проползти под краем соломенной крыши. Не успев до конца выпрямиться, он заметил мою кольчугу, золотые браслеты, снова упал на колени и заскреб по земле грязными руками. Он что-то бормотал, но что именно – я не расслышал. Из-под крыши появилась женщина, опустилась на колени рядом с Браном, и они оба начали скулить и покачивать головой с длинными, спутанными волосами.

Отец Хэберт сказал им, что нам нужно, и Бран что-то хрюкнул в ответ, потом внезапно встал. Он оказался крошечным человечком, не выше гномов, которые, как утверждают, живут под землей. Из-за густой шевелюры я не мог разглядеть его глаз. Он поднял на ноги свою женщину – она была такой же маленькой и явно не красивее, – после чего парочка быстро заговорила с Хэбертом. Но их речь была так невнятна, что я едва мог разобрать хотя бы слово.

– Он говорит, что мы должны пойти на задворки дома, – сказал Хэберт.

– Ты их понимаешь?

– Довольно хорошо, господин.

Я оставил свой эскорт на дорожке, привязал лошадь к дереву, после чего последовал за миниатюрной парой через густые сорняки туда, где нашел, что искал. Наполовину скрытые травой ряды ульев.

Пчелы хлопотливо летали в теплом воздухе, но не обращали на нас внимания, влетая в старомодные конусовидные ульи из высушенного ила и вылетая из них.

Бран погладил один из ульев; теперь он бормотал неожиданно любящим тоном.

– Он сказал, что пчелы разговаривают с ним, господин, – объяснил мне Хэберт, – и что он разговаривает с ними.