С Петелиным в кабине находился Тимофей Тетюшкин по прозвищу ТТ – долговязый мужик лет тридцати пяти, постоянно пригибающий косматую голову, будто стесняясь своего роста. Его длинные обезьяньи руки заканчивались громадными кистями. Кулак ТТ походил на боксерскую перчатку. Тимофей терпеть не мог парикмахерских и стриг себя сам портняжными ножницами, поскольку в кольца обыкновенных пальцы не пролезали. Он отрезал торчащие в разные стороны русые патлы, натягивал на макушку шапку, мелкую не по размеру, и, когда волосы больше не мешали ей торчать на макушке, закрывал салон. Мужики порывались подстричь Тимофея, со стороны все же сподручней, но безуспешно.

Третьим был Василий Пасько, прозванный за флотскую службу Боцманом. Как все бывшие флотские, Василий обожал хохмы из матросской жизни и не признавал иного нательного белья кроме тельняшки, которая всегда полосатилась на груди в прорези распахнутой рубахи. Он где-то добывал их, когда ездил в отпуск, и, случалось, после стирки жена вывешивала сушиться сразу пять-шесть тельняшек. «Где морячков своих прячешь? – смеялись соседки. – Покажи, может, стирки меньше будет!»

Как-то Боцмана – самого старшего – директор уговаривал встать на бригаду, но тот, вздохнув с видом переживающего человека, сообщил, что собрался уезжать на материк. Прошло месяца три, директор поинтересовался об отъезде. «Передумал», – развел тот руками, не моргнув глазом. «Все шутишь, гляди, дошутишься», – недовольно пробурчал директор. «Да ладно, Степаныч, – примирительно пророкотал Боцман, – бригадир без пыла что моряк без мыла. Из меня пыл весь вышел, а Петля тебя прославит».

– Тимох, колись, прицеливаешься нынче к миллиону? – Боцман деловито достал большой охотничий кинжал, пощупал пальцем лезвие.

– На хрена он мне сдался, хай бригадир маячит, – отозвался ТТ. – Ну, грохнем мы по мильёну, а нам план навесят по самое не балуй.

– Чуждый ты элемент, Тимоха, – гнул свое Боцман. – Выходит, не перестроился еще, смотри, отстанешь от советского народа.

– Гы, – сказал ТТ. – Ты, что ль, советский народ?

– А чего – у меня биография хоть завтра в генеральные секретари: отцом, матерью и флотом приучен своим трудом все в жизни добывать.

– Я, может, не меньше твоего приучен, – незлобиво отбрехивался ТТ. – Только с генеральным ты хватил, не по плечу тебе эта глыба. Кому-то землю лопатить надо.

– Землю кидать тоже с умом следует. Ты вот не понимаешь, что мы своей лопатой мильён всегда перебросаем. Самосвалы подавай, а за нами дело не станет. А их под нас начальство считает: будет мильён в плане – и самосвалы будут. Понял?