Его открыто называли грабителем с большой дороги, «генеральный» рвал и метал, все катилось к развязке, не спас его и чудо-поселок, выросший меньше чем за год в живописном лесу. Квартиры в домах были, как везде, привлекая людей удобствами и теплом. Маневр стал возможен: он получал сырьевую гарантию на добычу металла и развязывал руки на строительстве.

Клешнин бросил на стол карандаш, поднял телефонную трубку, отвечая на звонок.

– Ты поосторожней, Андрей, – сказал ему верный приятель из обкома. – «Генерал» бьет копытом. Ты его знаешь, не зарывайся.

– Поздно, – тихо ответил Клешнин, вслушиваясь в далекие шумы эфира. – Боги отвернулись от изгоя. – Он слегка улыбнулся. – Помнишь, как мы говорили: скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты?

Он положил трубку, зная, что вычеркнут из списков. Без волнения, почти умиротворенно подумал о закономерностях своей жизни, вспоминая, как тайно строили завод панелей в Городке. Завод исправно выпускал панели, в дома селились люди, а легализовать предприятие, получать материалы и оборудование, платить легальную зарплату оказалось куда труднее.

Спроси у него, ради чего риск, он не нашел бы другого ответа, кроме простого и очевидного – быстро строить удобное жилье. Его не интересовали награды и деньги. Какие награды, если, в лучшем случае, его могли выгнать с работы, а в худшем… Тогда ради чего? Самоутверждения, гордыни, азарта жизни, ради идеи, которая вызрела и ты знаешь, что она верна?

Круг замкнулся. Его новым фантомом стал Сохатиный – вместе со школой, больницей, библиотекой, отдельными квартирами, ванными, горячей водой… В нем есть все для жизни, но нет почтового адреса. Не отыскать на карте поселок-призрак, стоит он, притаившись среди деревьев, как крайняя точка Клешнина в высоких широтах – он есть, но его нет.

Самолет уже летел над кронами черных деревьев, пронесся над руслом Иргичена, и под колесами зашуршала взлетная полоса, упирающаяся в сопку. Взревели тормоза. «Как они тут садятся, – подумал Перелыгин. – Чуть промахнулся – и там».

Пока затихали двигатели, к самолету подкатил «уазик». Из него вылез монументальный Савичев в овчинной дубленке и невысокий, элегантный, с прямой спиной, несмотря на пятьдесят с гаком, Лебедев в рыжем волчьем полушубке. Оба – большой и маленький – смешно стояли у машины. Перелыгин помахал им в окошко, в ответ Савичев показал вяленого чебака.

Кальян затащил в машину канистры и ящик с пивом. Шаркая собачьими унтами по снегу, подошел Громов.

– Разгружаюсь, и домой. Надумаешь назад, звони. – Он протянул Перелыгину руку. – Повезет, сам заберу.