— А я, братцы, даже подумал грешным делом: разбей он барку или на огрудок вылези — ну, все понятно, человек есть человек. И конь, сами знаете, о четырех ногах, да спотыкается. А этот как заговоренный — всяка беда мимо!

— Тут, Митрий, и есть наука сплавщицкая. Она от деда к отцу, от отца к сыну.

— Наука, Корнила, это когда ясно: вот так можно, а так — нельзя. А здесь какая же наука, коли не видно, как расчет делать? И у Перехода когда — наука, а когда он без всякой науки голым глазом видит, волчьим нюхом чует.

— Где чует, там душа, — веско добавил кто-то из бурлаков. — А где душа, да без храма, там все может быть… И бесы тоже.

— Я, Корнила Данилыч, всего второй раз на сплав хожу, а понял уже: у сплавщиков этих — свой счет. Наше дело крестьянское, земляное, медленное. А у них — быстрая вода. И в ней и до бога, и до черта ближе. Не знаю, в какую сторону наш Переход поворотил, да боюсь, что не в ту…

— Ведь пустое мелешь, пустое! — с досадой закряхтел Корнила. — Платон, хоть ты зипунам свое слово скажи!..

— А чего говорить? — буркнул Платоха. — Зипунам науки сплавщицкой вовек не понять, вот им колдовство и мерещится. Я сам рос-рос до сплавщика, но так и не дорос. Зато теперь цену им знаю и вижу с лету. И скажу вам, что парню нашему цена — дорогая. Он уж точно своего бати сын. А про науку, которая колдовством кажется, вот что расскажу. Был у нас в Ревде знатный сплавщик, Довмонт Ватуров звали его. У Довмонта сын был. И влюбилась в Довмонтова сына приказчикова дочка, гнилушка девка. Парню, понятно, на что она? У него невеста была. И тогда девка-гнилушка побежала к ведьме и денег ей дала, а ведьма на парня сухоту наслала. Довмонт же не трусом оказался, пошел к ведьме на выселки и выбил дух из гадины. Это положено так: сухоту только с ведьминой погибели отвести можно. И ведьма, сдыхая, пообещала Довмонту: или парень твой на барке убьется еще до свадьбы, или тебе самому, коли на барку подымешься, света белого больше не видать.

— Сука, — сказал кто-то из бурлаков.

— А парня-то женить хотели сразу после сплава. И тогда Довмонт сказал сыну: я с тобой на барке пойду. Сумею, мол, доведу барку, не убью. Оба живы останемся, бесу не дадимся. А потом ты женишься, и рассыплется проклятье. Сын туда-сюда, а Довмонт непреклонен. И взошел-таки на барку вслед за сыном, встал на скамейку. Только встал и вдруг говорит бурлакам да подгубщикам: хотите целыми дойти — молчите всю дорогу. Чтоб ни звука, ни вздоха. Так и отвалили. И дошли ведь до Оханска, и парень опосля женился, и Довмонт еще долго в скиту под Крестовой горой прожил.