— Колывана? Какого Колывана?.. Который сплавщик, что ли?.. — изумленно загомонили бурлаки.

— Живой ты? — наклонился над Петрунькой Осташа. — Тебя как сюда вынесло-то?..

— Его ув-видел… — продолжая трястись, спаленным от водки голосом просипел Петрунька и указал глазами на Никешку. — П-п-побеж-жал з-за н-ним… Ку-ку-кумыш переп-плыл… К те-тебе бе-беж-жал…

— Почто? — тихо спросил Осташа. Бурлаки вокруг замолчали, ожидая ответа.

— Ба-батька вчера… сказ-зал ка-караванному… что нынче… уб-бьет тв-вою ба-барку… — проклацал зубами Петрунька.

Осташа обвел бурлаков ненавидящим взглядом. Они все слышали. Колыван их тоже приговорил.

— Чего столпились? — зарычал Осташа. — Идите по делам своим!

Ни единый человек ему не ответил, ни единый не отвел глаз.

Осташа вскочил и с Петрунькой на руках побежал в лес.

Он остановился за елками, тяжело дыша.

— Как убьет? — спросил он Петруньку. Мальчишка, спеленутый зипуном, не шевелился, только глядел умоляюще и виновато.

— Он-н н-на я-якоре… за-за К-кликуном вс-станет… Тв-вою ба-барку толкнет н-на Раз-збойника…

Осташа застонал сквозь стиснутые зубы, по-волчьи запрокинув лицо к небу. Душа его вытянулась и истончилась, будто сверху сквозь горло кто-то высасывал ее из Осташиной груди. Петрунька затрепыхался, но Осташа только крепко прижал его к себе.

— П-прости… — прошептал Петрунька.

Левой рукой притиснув парнишку к груди, Осташа схватил себя за лицо и стал мять скулы, нос, лоб, точно вминал в себя эту страшную мысль: ему не пройти Разбойник отуром. Ему никогда не доказать батину правду. Все зря. Колыван победит.

— Ладно, ладно… — обморочно забормотал Осташа и для себя, и для мальчонки. — Ладно… — Он подхватил Петруньку другой рукой и стал качать, как младенца. — А тебя-то кто так уделал? Воры?..

— Н-не было воров… Их ба-батька придумал… С-сам он всех н-н-нас бил… У-узнал, что ты-ты Н-неждан-нку… с-с-с… с-сп-п… В скит ее отп-правил… До-до П-прошки…

— Что ж она там — повесилась?

— У-убеж-жала…

— Куда?