А тут подвернулся Феликс. Они виделись теперь едва не каждый день — подолгу разговаривали, ездили в гости по знакомым друга дружки, развлекались… Маленькой князь уверял, что благодаря старцу чувствует себя много лучше, и всё норовил угостить. Насчёт ресторанов он был большой дока, и потчевали в его компании славно. Да разве мудрено угодить Григорию? Особых яств не требовал — за отсутствием привычки к излишествам; опять же, держал пост, от безысходности нарушаемый лишь вином.

Сегодня он последний раз встретился с Ронге в укромной квартирке на Гончарной улице. Последний — это до Рождества, потому как вроде всё они с австрияком обсудили. Всё разобрали, разложили по полочкам: как с мамой-царицей разговаривать, как до папы-царя донести мысль о мире скором.

Лиля крепко помогала — счастливо повстречал её Григорий тогда в поезде! И как переводчица помогала, и как женщина: объясняла двум мужчинам, на что скорее откликнутся другие женщины — государыня Александра Фёдоровна и подруга её, фрейлина. Танеевой-Вырубовой в плане Ронге тоже важная роль отводилась. Григорию-то никак невозможно с мамой долго общаться, зато Аннушка с нею каждый день с утра до ночи. Тут словечко скажет, там намекнёт… Глядишь, мама скоро и запомнит, что нужно, и в нужную сторону размышлять станет: как хорошо выйдет, когда Россия с Австрией замирится, а там и с Германией.

Про гибель тысяч русских пленных на стройках должна была узнать царица. Узнать правду про потери на фронте — уж, почитай, миллиона четыре убитыми и ранеными. Про то, как турки христиан режут. И про то, что англичане в Азии творят, какие козни строят, в глаза улыбаясь России — союзнице своей… Переболеет мама всем этим, отплачет — и с тем к папе придёт. Ей-то папу не впервой уговаривать, да и Григорий, мушка малая, помочь готов. Всего ничего подождать осталось! А к Рождеству-то всяко будет оказия — в Царское съездить. Время праздничное, подарки полагается дарить. Вот и случай…

Звал Юсупов в ресторан «Кюба», да Распутин отказался. Неуютно ему становилось от взглядов публики тамошней. Взгляды эти Григорий даже затылком чуял: кто при встрече глаза прятал или глядел заискивающе — будто кинжалом колол в спину, стоило лишь отвернуться. Пришлось мотору Феликса недалеко от Гороховой первую остановку сделать — на углу Владимирского проспекта с Кузнечным переулком.

Довелось Григорию в паломничестве побывать на берегу Галилейского моря в деревне Кфар-Наум, переиначенной римлянами в Капернаум. Там Иисус ходил по воде, аки посуху, и страждущих водой исцелял. А в России охочие до выпивки острословы вроде Куприна с Чеховым окрестили капернаумами третьеразрядные ресторации: там лечили душевные раны вином и водочкой.