Пуришкевич сел, но тут же снова поднялся.

— Фу ты! А я думаю, что мне мешает?! — сказал он, вытащил из кармана брюк пистолет и встал в картинную позу, вроде бы решая, куда бы его положить.

— Владимир Митрофанович, да вы, оказывается, вооружены! — оживилась Марианна. — Позволите взглянуть?

— Конечно! Прошу!

Продолжая красоваться, под внимательным взглядом великого князя Пуришкевич вынул магазин, передёрнул затвор и спустил курок. Убедившись, что пистолет разряжен, депутат щёлкнул предохранителем и торжественно вручил оружие баронессе.

— Ой, какой тяжёлый, — нарочито удивилась та и попыталась прицелиться, смешно прищуривая глаз и водя стволом из стороны в сторону.

Дмитрий Павлович процедил сквозь зубы:

— На людей направлять не надо, даже если пистолет не заряжен… И на собак, — добавил он, когда ствол повернулся в угол, где дремал Панч. — Цельтесь куда-нибудь… в лампу.

— Вы хорошо стреляете? — спросила Мария Павловна депутата.

Лицо Пуришкевича расплылось в довольной улыбке.

— Изрядно. Стрелок я более чем приличный! Не такой, конечно, как ваш брат, — он спохватился и отвесил шутливый поклон в сторону великого князя, — но тир на Семёновском плацу посещаю регулярно. И в небольшие мишени на пятидесяти шагах бью!

Пистолет перекочевал в руки Марии Павловны, которой было не привыкать обращаться с оружием.

— И правда, тяжеловат, — сказала она, несколько раз уверенным движением подняв и опустив ствол. — А если ещё снарядить… В магазине сколько патронов?

— Десять. Он двухрядный, — солидно ответил Пуришкевич. — Я вижу, вы разбираетесь.

— Не советую соревноваться с ней в тире! — В голосе Дмитрия Павловича прозвучала гордость.

— Можно?

Теперь пистолет двумя руками держала Верочка, разглядывая щёчку рукояти. На рубчатой поверхности виднелось рельефное изображение: индеец в головном уборе из перьев, а над ним по кругу надпись Savage.

— Сэвидж, — прочла она, — дикарь… Так пистолет называется?

Пуришкевич кивнул.