Тиняков всегда ревновал к таланту и успеху Гумилёва — с тех пор, когда впервые услыхал его стихи. С тех пор, когда увидал, как поэта любят женщины и как публика раскупает его книги. Бесился в бессилии — долго, пока не стал чекистом. Тут он смог отомстить. Арест Гумилёва и обвинения в контрреволюции были на тиняковской совести. Сам постарался, и похотливая старуха-чрезвычайка помогла. А уж за казнью дело не стало. Только не знала этого Ахматова. И потому, стесняясь и не желая обидеть, спросила давнего знакомца:
— Скажите, Саша, вам можно подать?
Подала, хотя с деньгами дело обстояло туго. До начала двадцатых поэтическая слава Анны росла, но после — печататься стало всё сложнее. Выжить помогли сто пятьдесят поэтов со всего мира. Помогли тем, что писали стихи: Ахматова зарабатывала их переводом. А с Тиняковым уже больше никогда не встречалась.
Его где-то — никто не узнает, где точно, — зарыли, но у пьяной от крови эпохи на рыле он остался одним из заслуженных ею плевков.
Есть восточная мудрость: не воспевай драгоценные камни. Хочешь создать розу — стань землёй. Вот и Ахматова сказала:
Но ложимся в неё и становимся ею. Оттого и зовём эту землю своею.
А вот — снова Тиняков:
В сердце чистое нагажу,