В нищей Германии, где за тысячу американских долларов продавались огромные дома, а за сто — чемодан немецких марок, жизнь оказалась Толстому по карману. Несколько лет он писал, писал, писал… Научно-фантастический роман «Аэлита», комедия «Любовь — книга золотая», первая часть «Хождений по мукам», «Граф Калиостро», «Детство Никиты», «Рукопись, найденная под кроватью» — всё написано там, вдали от России.

«Пётр» тоже не давал покоя. Оказавшийся в Берлине Максим Горький оценил замысел и начало грандиозного романа. Эта книга — надолго! Он подливал масла в огонь сомнений Толстого: стоит ли оставаться парией, никому не нужным человеком без родины; стоит ли жить так скудно — ведь дальше не будет лучше…

К моменту появления в Берлине Виктора Шкловского репатриация стала уже делом решённым. В 1923 году Алексей Толстой с очередной женой и детьми перекочевал из Германии в Россию.

С возвращением очень скоро вернулись и хорошие времена. Книги Толстого охотно публиковали издатели, подуставшие от писанины малограмотных пролетариев пера. Появилась приличная квартира в меблированных комнатах на набережной реки Ждановки; появились деньги, возможности… Снова потекла барская жизнь открытым домом, начались шумные загулы — почти всё почти как прежде. К Алексею Толстому приклеилась кличка красный граф, им же самим старательно культивированная.

Кино тоже не обошло его стороной. На экраны вышел невероятно длинный по тем временам, почти двухчасовой фильм «Аэлита» по сценарию Толстого — фантастический, изобилующий эффектами и рассчитанный в первую очередь на европейского зрителя. Фильм создавала кинокомпания «Межрабпом-Русь», литературно-сценарный отдел которой возглавил Осип Брик.

Золотым ключиком для Алексея Николаевича стало сотрудничество с чекистами в одном деликатном деле. Среди материалов комиссии Временного правительства большинство документов так или иначе касались Распутина. Используя их, теперь хотели доказать влияние святого чёрта на царскую семью, чтобы окончательно дискредитировать низложенную монархию.

Но вот загвоздка: протоколы, заботливо составленные Александром Блоком, не только не давали желаемых свидетельств, но как раз показывали обратное: ни о каком придворном влиянии Распутина и речи быть не могло! Из документа в документ встречались только досужие выдумки, расхожие слухи и подделки Белецкого, в которых тот сознался.

Тогда-то чекисты и соединили опыт Алексея Толстого, который сочно писал на исторические темы, с возможностями профессионального историка, именитого пушкиниста Павла Щёголева. Первый искал расположения власти, второй — этой власти уже верно служил.