Искал Николай Александрович ответы на эти вопросы. Всю жизнь искал — и порой находил. Бывало совсем худо. Трагедия на Ходынке, война с японцами, революция девятьсот пятого года, Ленский бунт… Но в сгустившейся тьме, когда не оставалось уже надежды — как по волшебству, обязательно открывался путь к жилищу света. И не уставом ли неба он и предки его самодержавно правили Россией?

Когда праздновали три столетия правящей династии, возвеселился царь Николай. Помолодел, просветлел лицом в те юбилейные дни. Воскресла вера в безграничную, данную свыше народную любовь к богопомазаннику, в нерушимую связь государя с народом. Об этом напоминал Николаю Второму сибирский крестьянин Григорий Распутин…

…из-за которого терял император двух самых родных, самых близких ему женщин. Матушка, жизнерадостная и энергичная Мария Фёдоровна, всё труднее общалась с его женой. В дневнике и письмах перестала называть невестку по имени: сначала вместо привычной Аликс появилась уничижительная она, и потом вообще — эта фурия.

Во время войны вдовствующая императрица уехала в Киев. Говорила, что желает быть ближе к фронту, организовывать госпитали, помогать раненым и беженцам. Но Николай Александрович знал прекрасно, что для матушки невыносимо — жить рядом с Александрой Фёдоровной, создавать для окружающих видимость мира и лада в семье.

Аликс и вправду сходила с ума. Замкнулась в четырёх стенах со всего несколькими близкими, кроме которых не желала и не могла никого видеть. Держалась поблизости фрейлина Танеева. Распутин появлялся иной раз, вёл беседы задушевные, сына врачевал. А все остальные — от случая к случаю.

И Николай Александрович это понимал. Проговорился как-то матушке:

— Что я мог сделать, когда передо мной были два сумасшедших — он и она, Григорий и Аликс?

Однажды фрейлина Софья Тютчева подняла голос против крестьянского старца. Знаменитому поэту Софья Ивановна доводилась внучкой. Вот и напомнили ей тютчевские слова: Мысль изречённая есть ложь. Так за напраслину лишилась фрейлина места при дворе.

Родную сестру Эллу императрица тоже отвадила из-за Распутина. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна после мученической смерти мужа удалилась от мира и жила в основанном ею монастыре. Но в декабре 1916 года приехала в Царское Село, желая одного: спасти любимую сестру, вернуть рассудок милой Аликс. Виновником всех бед полагала княгиня хитрого мужика, одурманившего её сестру. Ни о болезни цесаревича, в которой уж точно крестьянин не был повинен, ни о том, что только стараниями Григория жив до сих пор Алёшенька — слышать не желала.