История и людская память хранит предсмертные слова знаменитостей.

— Какая мука, что не можешь найти слово, чтобы передать мысль! — сказал, умирая, всё тот же Фёдор Иванович Тютчев.

— Пользуйтесь, ребята! Всё-таки царские, — произнёс у расстрельной стены господин Égalité, великий князь Николай Михайлович, и швырнул чекистам свои сапоги.

— Не понимаю, — в полузабытьи пробормотал напоследок Лев Николаевич Толстой.

Когда пленники спустились в подвал дома в Екатеринбурге, глава убийц по бумажке зачитал им постановление Уралсовета о расстреле. Император громко переспросил:

— Как? Я не понял!

Палач прочёл ещё раз — и тут же всадил ему в грудь первую пулю.

Такими были последние слова последнего российского императора.

Я не понял.

Глава VII. Петербург — Петроград — Ленинград

Глава VII. Петербург — Петроград — Ленинград

Жаль, город не может быть самостоятельным героем романа.

Люди могут, город — нет. Героями романа становятся его жители. А город — в силу своего неповторимого колорита — задаёт действие. Задаёт поступки, которые герои совершают на его фоне. Уникальный, потрясающий город. По-прежнему такой, каким увидел его француз Астольф де Кюстин в середине девятнадцатого века.

Калмыцкая орда, расположившаяся в кибитках у подножия античных храмов, греческий город, импровизированный для татар в качестве театральной декорации, великолепной, но безвкусной, за которой скрывается подлинная и страшная драма, — вот что бросается в глаза при первом взгляде на Петербург.

То, что происходило здесь, не могло произойти нигде больше. Не могло произойти так, как произошло.

Последний русский царь Пётр Алексеевич создал Российскую империю, основал на топких островах столицу и стал первым императором. Последний император Николай Второй — покончил с Российской империей, и вместе с нею столица канула в небытие.