Всё кончилось, но агония длилась ещё долго.

Порхали ночные бабочки в Александровском саду у театра «Народный дом» — и в саду Таврическом. Так повелось ещё со времён Александра Второго, когда ядрёными селянками из распечатанных помещичьих гаремов наслаждался вместе с другими петербуржцами писатель Скабичевский.

Я не запомню, чтобы в Петербурге было такое обилие проституток, как в первые годы по освобождении крестьян. Стоило пойти вечером по Невскому, зайти в любой танцкласс или биргалле — пивную, — чтобы встретить доходившую порой до давки толпу погибших, но милых созданий.

Не испытывали недостатка в клиентах две сотни борделей с полутора тысячами девочек, имевших жёлтый билет и поставленных на учёт Врачебно-полицейским комитетом. Вроде той Муськи, что под видом великой княжны Ольги Николаевны блудила с двойником Распутина.

Благоденствовали две с лишним тысячи бланковых проституток — рангом пониже билетных, которые трудились на улицах. И никакие облавы не укрощали тех, что промышляли панелью без регистрации, на свой страх и риск. Завидев приближающегося полицейского, а в новые времена — милиционера, такая барышня бросалась в поисках мужчины, который взял бы под руку. Успела — спасена.

Маяковский городовых позлить любил, и весёлые девицы охотно повисали на рукаве высоченного парня с мясистыми губами, искривлёнными усмешкой в лицо очередной бляхе с номером. Хорош! С таким под настроение и бесплатно можно.

Продажные заводили интересный разговор просьбой угостить даму папироской в «Луна-парке» на Офицерской. Самые дорогие, или те, что за любовь и новую шубку, или которые чтобы отомстить, или которые чтобы развеяться — не давали пустовать кабинетам на «Вилле Родэ».

Немного раньше того места, где по соседству с местом последней дуэли Пушкина ленинградцы построили станцию метро «Чёрная речка», ночи напролёт петербуржцы-петроградцы прожигали жизнь в знаменитом кафешантане с рестораном и кабаре.