Он принял решение сразу, словно по наитию, ибо у него было странное чувство, будто, не успев додумать, он уже начал действовать. Постучав в дверь, он распахнул ее, не дожидаясь ответа, и коротко бросил:

— Ваа, идем со мной.

Ороа, Ваа и Тумата сидели на полу. Они посмотрели на него широко раскрытыми глазами. Ваа тяжело поднялась и подошла к нему. Парсел увлек ее в маленький садик позади дома.

— Слушай, — произнес он вполголоса. — Я слышал, что ты сказала. Тебе должно быть стыдно!

Широкое, простоватое лицо Ваа было неподвижно, как камень.

— Мне не стыдно, — возразила она спокойно, уставившись своими маленькими невыразительными глазками на Парсела. — Вождь большой пироги был хорошим танэ. Мой долг — отомстить за него.

Парсел посмотрел на нее. Узкий, упрямый лоб, широкие плоские щеки, толстый нос, массивный подбородок. Внешность отнюдь не обнадеживающая! Как заставить этот кремень внять разумным доводам?

— Мстить за воина не женское дело, — заявил он наконец.

— Неправда, — возразила Ваа, качая головой. — Женское, когда нет мужчины.

Он вглядывался в нее. Нет, это даже не дерзость. Она неспособна на дерзость. Мысли ее сложены в голове, как орехи в беличьем дупле. И по мере надобности она вынимает их одну за другой, ни с кем не считаясь.

— У Тетаити есть ружье и нож, а у тебя?

— Нож. — И добавила: — Я убью его, когда он будет спать.

Парсел пожал плечами.

— Ты не сделаешь и двух шагов в «па».

— Я его убью, — повторила Ваа.

— Слушай, — сказал он, приходя в отчаяние, — ты никогда этого не сделаешь. Я запрещаю тебе, и ты меня послушаешься.

Она смотрела на него чуть ли не целую минуту. Мысль, что Адамо может ей приказывать, была для нее нова, и она не знала, как поступить: принять ее или отвергнуть?

Ваа прищурила глаза. Казалось, размышления утомили ее.

— Ты не мой танэ, — сказала она наконец.

— Все равно, я запрещаю тебе! — крикнул Парсел, и в голосе его прозвучала угроза. Он нащупал слабое место и сосредоточил на нем свою атаку.