Наутро, позавтракав, Парсел вышел из дома. Не прошел он и десяти метров, как из подлеска выскочили Итиа и Авапуи.

— Куда ты идешь? — крикнула Итиа.

— К Омаате.

— Побегу предупрежу ее.

И бросилась прочь со всех ног. Эта поспешность заставила Парсела призадуматься. Он ускорил шаг. Авапуи почти бежала за ним.

Омаата сидела на пороге своего дома, прислонившись спиной к двери. Тут не было никаких следов Итии.

— Я хочу поговорить с тобой. Наедине.

Омаата посмотрела на Парсела. Он стоял перед ней, такой маленький и такой решительный. Ауэ, она любит, когда Адамо сердится. По телу у нее пробежали мурашки от удовольствия.

— Ты здесь один, мой малыш.

Он обернулся. Авапуи исчезла.

— У тебя в доме.

Омаата вздохнула. Медленно поднявшись, она открыла дверь и дала ему войти. Комната была пуста, но дверь, ведущая в сад, стояла широко открытая. Сразу за садом начиналась чаща гигантских папоротников.

Омаата проследила за взглядом Парсела и с умилением улыбнулась. Ауэ, какой же он сообразительный! Уже догадался.

— Омаата, — сказал Парсел, глядя в сад, — я очень недоволен. Женщины на острове решают всякие вопросы и даже не советуются со мной.

Омаата присела на кровать. Ей не хотелось подавлять его своим ростом во время предстоящей беседы. Она взглянула на него и вопросительно приподняла брови.

— Вот, например, мой дом охраняют. Я не могу и шагу ступить, чтобы кто-нибудь не увязался за мной. Я не говорю, что это плохо, но кто дал такое распоряжение?

Она ничего не ответила. Только снова удивленно взглянула на него.

— Итиа караулит вход в «па». Кто это решил?

Она наклонила голову и, так как он замолчал, сказала:

— Говори, человек. Продолжай. Ты очень много думаешь головой. Облегчи ее.