Через четыре дня Гасселер задала тот же вопрос.

— В госпиталях варят собак, кошек и крыс, тетя Кеннау, — отвечала Эльфрида. — Дети собирают крапиву на кладбищах.

Гасселер закрыла глаза.

— Ирма писала, что к нам придет помощь, не отчаивайтесь.

— А если их опять разобьют?..

— Тогда мы умрем, тетя Кеннау, и наши муки прекратятся.

Кеннау затихла на руках у девушки, как внезапно уснувший ребенок.

Настал день, когда в городе не осталось ни собак, ни крыс, ни мышей. Люди варили лошадиные и бычьи кожи, собирали траву.

1 июля Рипперда, с согласия города, вступил с испанцами в переговоры. Было послано двое горожан. Дон Фернандо приказал их повесить и ответил гарлемцам неожиданной канонадой. Тысяча восемьдесят ядер перелетело через городские стены, разрушая дома, пробивая крыши, осыпая улицы осколками камней.

Последний, хранившийся как ценнейшее сокровище, голубь был выпущен с запиской Оранскому, написанной кровью. На церкви Святого Бавона выкинули черный флаг — сигнал отчаяния, поданный друзьям.

А друзья в это время подвигались к Гарлему. Это была смешанная пятитысячная армия из бюргеров и крестьян. Они везли с собою четыреста фургонов с припасами и семь полевых орудий. В радах волонтеров, с мушкетом на плече, рядом с отцом шла Ирма.

«Скорее, скорее! — торопила ее одна-единственная мысль. — Только бы поспеть вовремя, пока они еще не сдались!»

Армия дошла до привала в Нордвигских лесах, к югу от Гарлема, и остановилась на отдых. В неприятельском лагере было тихо. В полночь командующий отдал приказ идти дальше. Он надеялся провести бойцов мимо спящего противника и освободить город, напав на испанцев врасплох.

Дул ветер с озера. Ирма, дрожа от волнения и холода, старалась идти в ногу с отцом. Тяжелый мушкет оттягивал и натирал ей плечо. Ни Ирму, ни Бруммеля не удивило яркое зарево со стороны Гарлема. Они решили, что это осажденные приветствуют их сигнальными кострами. Армия шла вперед в полной тишине, радуясь удаче.

Утром у ворот города заметили одинокую фигуру мальчика. Он держал в руках белый платок — знак парламентера. Стража опустила мост, и мальчик вошел в город. Лицо его было залито кровью. Его привели к Рипперде.

Мальчик молчал, низко опустив голову.

— Ты от них? Что тебе приказано сказать?.. Что же ты молчишь?

Рипперда приподнял его подбородок и, отбросив со лба волосы, отшатнулся:

— Ирма?!