— Кого это, не пойму.

— Помните веселого ткача-шутника Антуана Сажа?.. Долго мы с ним спали на одной травяной подушке, из одного черепка пили родниковую воду и бились с врагами родины плечо к плечу, пока испанская пуля не пробила его верное сердце… С того раза и у меня памятка…

Жанна вгляделась пристальнее и заметила у него длинный узкий шрам от виска до самого уха.

— Чтобы я не забывал ни верности друзей, ни ласки врагов до самой смерти, — добавил серьезно Альбрехт.

Жанна разом вспомнила про напугавшую ее весть и, пододвинув ему табурет, тревожно заговорила:

— Садитесь, господин Альбрехт. Будьте по-старому как дома и расскажите, не слыхали ли вы чего нового о солдатах.

— Слыхали! Многое слыхали, матушка! — затараторил Георг. — Войска испанцев взбунтовались из-за неуплаты жалованья и бросились грабить мирных жителей. Потом они перешли в Брабант, чуть было не взяли Мехельн, да город здорово был защищен. Пошатались, пошатались, разоряя села и фермы, и вломились во Фландрию и захватили там Алост… В Алосте теперь их главная квартира. Но они, дьяволы, мечтают о городе покрупнее…

— Только бы не в Брюссель!.. — прошептала Жанна.

— «Только бы не в Брюссель»! — передразнил ее сын. — Слышите, дядя Альбрехт? Вот оттого-то юг Нидерландов и не может сбросить с себя испанское ярмо, что каждый город, каждая провинция думают только о себе. Взяли бы пример с Голландии. Все города там объединились, и теперь ни один испанский черт им не страшен.

— Отец Августин говорит, что они все там еретиками стали…

— Уж молчал бы твой Августин, пока цел! А кстати, матушка, его экономка-то, «крыса», отдала сегодня богу душу. Честное слово!.. Как услыхала про испанских солдат, только ногами дрыгнула и померла. Твой Августин, верно, тоже со страху помрет…

Жанна перекрестилась:

— Царство небесное ей!.. Зловредная была старуха, прости меня, господи. Многих погубила она. Отец Августин — другое дело. Он божий служитель.

— Иди ты со своим толстопузым служителем к папе в Рим туфлю целовать!.. — рассердился Георг. — Давай лучше есть. А после дядя Альбрехт расскажет про себя…

Он не договорил и прислушался. С улицы несся гул толпы.

— Что там случилось? — У Жанны затряслись колени. — Иисус. Пресвятая Дева! Уж не испанцы ли?

Альбрехт и Георг не стали ждать еды и выбежали из булочной.

На первой же площади они попали в людской водоворот. Их окружили возбужденные, гневные лица. В руках у многих было оружие. Раздавались выкрики:

— Пусть Государственный совет объявит их вне закона!.. Чего он сидит и не шелохнется?..

— Какое нам дело, что король не платит своим войскам жалованья?..