У этих животных хороший шаг, а это особенно ценно, поскольку у меня слишком сильная головная боль, чтобы пустить лошадь рысью.

Поросшие лесом горы Джам-Джама приближаются. Мы едем теперь по густому лесу, куда не проникают солнечные лучи, а следы, оставленные колесами повозок, указывают на то, что лесопильный завод находится уже поблизости.

Неожиданно мы подъезжаем к нему. Завод расположен в глубине воронки, образованной холмами, поросшими великолепным лесом. Я слышу свист ленточной пилы, и этот звук воскрешает в памяти далекую Францию.

XXVI Гверцы

XXVI

Гверцы

Директор Фаллер, компаньон Эвалле, обитает в большом абиссинском доме на вершине холма. Его жилище окружено частоколом, точно крепость Меровингов.

Фаллер — швейцарский немец, рыжий, толстый, маленький и бородатый. Он говорит по-французски с чудовищным акцентом. Живет, как туземец, с женой абиссинкой, в окружении многочисленных рабов.

Фаллер здесь уже двадцать лет, и у него никогда не возникало желания вернуться в Европу. Его интеллектуальная жизнь проявляется лишь в страсти к бильярду. Он проделал такой фокус — в это орлиное гнездо сумел доставить настоящий бильярдный стол.

Он обучил игре туземцев, но чаще всего играет по ночам один, опорожняя одну за другой бутылки греческого коньяка. Это и есть то, что, по-моему, называется «faire suisse»[67]!

Как это бывает с людьми, ведущими уединенный образ жизни, с появлением гостя он преображается. Этот обычно такой молчаливый и сдержанный человек теперь обрушивает на меня поток слов, не давая мне ни минуты покоя. Я говорю ему, что еще очень скверно себя чувствую, в надежде избежать обязательного в таких случаях обхода владений. Тогда чуть ли не силой он заставляет меня выпить грога, приготовленного по его рецепту: подслащенный коньяк, поджигаемый с помощью раскаленного клинка. Его надо пить сразу, едва потухнет пламя. Напиток, достойный луженой глотки казака. Интересно, что стало бы со мной, если бы я действительно осушил содержимое поданной мне пол-литровой чаши. Фаллер следил за мной, точно строгий санитар, которого так просто не проведешь.

— В самом деле, великолепная штука, — говорю я, чуть пригубив напиток, чтобы выиграть время, — однако сперва надо принять хинин. Есть ли он у вас?

— Хинин?! Эта выдумка врачей! Впрочем, если вы настаиваете, у меня, вероятно, найдется немного хинина, его мне оставил протестантский пастор.

Пока Фаллер идет в соседнюю комнату и чертыхается там, пытаясь открыть неподдающийся буфетный ящик, я протягиваю чашу Маконену, который, не моргнув глазом, выпивает ее залпом.