— Я не сомневаюсь, что он на это способен, но Тафари не имеет права уничтожать товар после того, как он дал разрешение на его ввоз.

— Да, но его обманули. Вы заявили, что речь идет о безобидном продукте, некой разновидности удобрения, средстве для борьбы с вредными насекомыми, а оказалось, что это самый обыкновенный гашиш.

— Нет, просто это деликатный вопрос, и его можно толковать по-разному. Все очень просто: я приобрел товар у индийских властей и записал его в декларации как шар-рас, так как счел себя не вправе менять его первоначальное название. Попросив у Деджаза Эмеру через консула Лашеза разрешение на ввоз шарраса в Эфиопию, я указал в своем письме, что речь идет о токсичном веществе, полученном из конопли. Посол Госсен, с которым я виделся этим утром, убежден в моей правоте и будет отстаивать справедливость.

Нассер снисходительно улыбается.

— Вы забываете, — говорит он мне с сочувствием, — что мы находимся в стране взяток, где все зависит от личной воли Тафари.

— Ну что вы, я помню об этом, и готов заплатить Тафари, если потребуется.

— Да, но вы забываете также, что вы — француз, а наш правитель не любит сбрасывать маску перед европейцами. Если бы вы были армянином, арабом или даже греком, то, возможно, вам бы повезло больше… Нет, к сожалению, ваше дело нельзя уладить таким способом.

— Что же вы мне посоветуете? — спрашиваю я. — Видите ли вы другой выход из положения? Разумеется, я обращаюсь к вам, как к другу, и прошу у вас совета, заранее считая себя обязанным, при условии, что вы поможете спасти хотя бы часть товара. Если позволите, мы могли бы договориться, что товар, привезенный в Аддис-Абебу, принадлежит нам с вами… в равной мере…

Мое недвусмысленное предложение не производит на Нассера ни малейшего впечатления. Спокойно созерцая дым своей сигареты, поднимающийся к потолку, он отвечает с достоинством:

— Вопрос так пока не стоит. В данный момент я просто хочу оказать вам услугу, без всяких условий, из одной лишь симпатии, в пределах возможного. Вы, должно быть, понимаете, чем я рискую… Но я всегда любил риск… А сейчас я вынужден вас покинуть, чтобы закончить свой туалет перед заседанием Совета министров. Я надеюсь поговорить там с негусом… Не могли бы вы прийти ко мне во второй половине дня… часиков в пять, вас устроит? Я поделюсь с вами своими впечатлениями…

Простившись с Нассером, я снова сажусь на своего ретивого скакуна и отправляюсь обратно в гостиницу. Ничто так не располагает к размышлениям, как долгие конные переходы, и моя лошадь, преодолевающая путь в четыре километра за час, предоставляет мне такую возможность. Я снова перебираю в памяти все подробности нашей беседы, и мое мнение о загадочном начальнике таможни резко меняется. Вместо рыхлого, ненадежного левантинца, который предстал передо мной у Глейза, я встретил довольно просвещенного человека, способного мужественно встать на защиту чужих интересов. Я не собираюсь приписывать ему бескорыстие и не верю, что он подвергает себя риску из одного лишь желания мне помочь, но я чувствую, что он твердо намерен помешать Тафари с Зафиро заполучить мой товар. Если бы он был их сообщником, то вел бы себя иначе.