– Кто это? – Алек шепотом поинтересовался у своего негра–провожатого.

– Старик? Иса–бен–Иса… Он знает про жемчуг больше любого человека в мире… Может с одного взгляда оценить пятьсот жемчужин, и если среди них имеется хотя бы одна фальшивая, то он сразу же заметит ее… Пост главного аукциониста предается по наследству, от отца к сыну, но никто не имеет права занять его, если не работал с жемчугом не менее сорока лет под началом опытного учителя.

– Разве так сложно оценить жемчуг и найти фальшивую жемчужину?

– Еще сложнее, чем различить новорожденных цыплят. Иса–бен–Иса не только может распознать фальшивую жемчужину среди сотен других, но сказать выловлена жемчужина или выращена искусственно, и где…

– Пять тысяч триста…

– Пять тысяч двести…

– Ха!!!

– И никто не сомневается в его оценке?

– А Иса и есть сама оценка. Кто сомневается в Иса–бен–Иса, должен перестать заниматься торговлей жемчугом…

– Четыре тысячи…

– Три тысячи девятьсот…

– Три тысячи восемьсот…

– Вон он!

Давид с трудом сдержался, чтобы его голос не прозвучал на весь зал. Малик схватил его за руку, чтобы он не сорвался с места и не кинулся к суданцу в белом балахоне, стоящему у колоны и внимательно слушающему то, что говорит старик–аукционист и, не отрываясь, смотрящему на жемчужину в его пальцах.

– Тихо! Успокойся… – шептал Алек. – Успокойся, пожалуйста!

– Но, это он! Я уверен, что это он!

– Мы не можем схватить его здесь! Нужно подождать…

И то было длительное ожидание, бесконечное, под выкрики аукциониста, нараспев оглашающего цену, под шуршание купюр и постукивание жемчуга.

Сулейман Р.Ораб купил платок стоимостью почти четыре тысяч фунтов, положил его в карман, нашел свободный стул, сел и заснул, прислонившись головой к колоне. И он был не один такой. Многие, кто купил нужный товар, устроились, где смогли, и беззаботно храпели.

– Что тут происходит? Почему все они ложатся спать здесь?