Вторая дивизия подкреплений янки взобралась на берег реки. Предполагалось, что она должна последовать за первой, что оказалась отрезанной в Западном лесу, но вторая дивизия отстала и теперь, достигнув плато, солдаты не видели никаких признаков подразделений, которым они должны были прийти на подмогу. Некоторое время они просто выжидали, офицеры пытались найти нужное направление в этой неразберихе, но потом, не получив приказов, направили дивизию на юго-восток, в сторону манящего белого шпиля церкви в Шарпсберге, который сиял над лесом. Несколько мгновений янки продвигались по полю незамеченными и беспрепятственно, но их путь проходил в сторону проселочной дороги, которая была кошмаром для любого атакующего. За многие годы тяжелые крестьянские повозки разбили поверхность, и поскольку дорога шла вниз, к открытому пространству, дожди вымывали камни, так что год за годом, поколение за поколением, дорога становилась все ниже поверхности полей, и теперь стоящий на ней человек не мог ничего разглядеть за крутыми обочинами. Янки этого не знали, но они безмятежно двигались по залитому солнцем пастбищу в сторону природного бруствера, за которым засели мятежники. Эти войска конфедератов обороняли центр позиции Ли, и за всё утро не сделали ни единого выстрела, но теперь, наконец, выставили дула винтовок из-за высокой травы, что росла за изгородью у обочины дороги, и прицелились в ничего не подозревающих янки. Они позволили янки подойти совсем близко и нажали на спусковые крючки.

Старбак услышал, как из заглубленной дороги прогремел первый смертоносный залп. Этот звук подсказал ему, что сражение расширяется, поскольку через реку переправились новые янки, но эта схватка по-прежнему шла в северной части поля, где пять тысяч янки готовились продолжить атаку в западном направлении, не зная, что на их открытый правый фланг движется Джексон.

Бригада Свинерда выдвинулась справа, выступив из-за деревьев в том месте, где лес сужался, чтобы пересечь небольшое пастбище. Хейгерстаунская дорога находилась справа от Старбака, а за ней лежало пастбище, на котором мятежники противостояли атаке с кукурузного поля. Луг был заполнено телам, наваленными рядами, словно линии прибоя, показывая, где шли схватки. Многие тела висели на изгороди, эти солдаты погибли, пытаясь перебраться через нее, чтобы сбежать от атаки северян. Люди Старбака шли мимо этого ужаса молча. Они устали и потеряли способность чувствовать, слишком устали, чтобы даже просто взглянуть на то место, где они так долго сражались. Артиллерийская батарея янки стояла на дальней стороне пастбища, вне пределов досягаемости пули из винтовки. Орудия стреляли на юг, а каждый залп сопровождался потоком огня и дыма, который пушка выплевывала на пятьдесят ярдов, этот дым вливался в еще стелившийся в неподвижном воздухе туман. Канониры, похоже, не заметили мятежников за дорогой или у них имелись более заманчивые мишени на юге. Старбак смотрел, как канониры отпрыгивают от массивного орудия, когда оно откатывается от каждого выстрела. Словно они ведут собственное сражение, подумал он.