– Вы полагаете, сэр?

Шарпу захотелось рявкнуть на него, но он сдержался. Незачем ссориться с человеком, плечом к плечу с которым тебе предстоит сражаться ближайшие сутки.

– А ещё сто пятьдесят на холме, так?

– Да, сэр. – на лице Брукера застыла постная гримаса, как у методистского пастора, повествующего о муках адовых.

– Вы проверяли пленников?

– Да, сэр.

Брукер солгал. Он позабыл о дезертирах, но признаться было выше его сил. Шарпа он побаивался.

– Хорошо. Печально, если ублюдки ударят нам с тыла.

– Пленных кормить, сэр?

– Обойдутся. Который час, капитан?

Брукер неловко выудил из кармана тяжёлую луковицу часов:

– Пятнадцать минут четвёртого, сэр.

Шарп высунулся наружу. Тучи почернели. Из-за снегопада сумерки пришли в долину раньше обычного. Белые хлопья ложились на маленькую могилку, у которой неподвижно стояли капитан Кросс и стрелок, некогда бывший горнистом. Солдат поднёс к губам трубу убитого мальчугана. Короткий сигнал трубачей, а затем долгая печальная мелодия. Ich hatt’einen Kameraden.

Сзади покашляли. Шарп обернулся. Боец в зелёной куртке принёс записку:

– От капитана Фредериксона, сэр.

– Спасибо.

Послание гласило: «Партизаны на севере, востоке и юге. Пароль? Я драться-то буду или нет?» На этот раз он подписался иначе: «Капитан Вильям Фредериксон, 5 бат. 60 полка. Изнылся весь.» Шарп ухмыльнулся, попросил у Брукера карандаш и дописал: «Пароль: терпение. Отзыв: добродетель. Гостей ждите утром. Удачной охоты. Ричард Шарп.»

Отослав стрелка обратно, Шарп повторил пароль и отзыв для Брукера, присовокупив:

– Предупредите часовых насчёт гверильясов. Возможно, с нами ночью попытаются связаться.

– Да, сэр.