А ржать нельзя, хочу я вам заметить. Мы ж целые капитаны третьего ранга, и не где-нибудь. Надо серьёзную мину держать, а то ведь он расстроится и заткнётся. Ещё и служить потом плохо будет, на весь офицерский корпус в нашем с Андрюхой лице обиженный…

В то же время нам до жути интересно, как оно всё это там на самом деле происходит, притом в деталях – например, глубоко ли и какими движениями, и сколько раз, и как часто, а также откуда берётся и как попадает в бидон эта самая бычья сперма.

Матросик терпеливо нам всё это поясняет, а я, зажав мимические мышцы лица, искоса смотрю на Андрюху и вижу, что он вот-вот лопнет и всё на хер испортит.

– …и – да, вот так вот втираешь… вот так... А потом – ну ты ж чувствуешь, что уже это... дотуда достал, и оно всё уже там, где надо, и опять же по ней самой, по корове, видно, она ж голову поворачивает…

Вот тут Андрюха взял и всё испортил – не выдержал:

– …глядит печальными глазами и говорит: «А поцелова-а-ать?»

Парень мгновенно замолчал, набычился и отвернулся от нас, лицом к «психу». А тот тоже со стула сползает, икая и плача.

В общем, с тех пор у нас любой вызов в кабинеты старших начальников так и назывался: «искусственное осеменение». А побывавшие на ковре у командира, главного инженера и начальника штаба именовались не иначе как «оплодотворёнными».

Это ж военная служба… процесс такой, да. Восхитительный просто. Ты всегда всё чувствуешь, ощущаешь. А иногда могут не только оплодотворить, но ещё и поцеловать.

ИСЦЕЛЕНИЕ

ИСЦЕЛЕНИЕ

Вот хотел рассказать вам историю, как бросил наш старпом пить – ну вот совсем бросил, вот безоговорочно, раз и навсегда; и ни капли в рот; вообще; а через три-то годика у него животик ка-ак заболел; и как пошёл он тогда сперва к нашему живодёру в лазарет, а тот пощупал-понюхал-полизал и направил в госпиталь (благо лодка в базе); а там у старпома дикую язву желудка нашли – ни больше, ни меньше, да притом совсем гнилую и заскорузлую какую-то язву – такую, что вот прям ложись и помирай; и как устроил он тогда сам себе по этому поводу поминки с командирами БЧ и начальниками служб, и три дня они там гудели напропалую – а что, третья задача-то уже сдана; и как пошёл потом он сдаваться нашим береговым эскулапам (думал, всё уже, в морг); а они там анализы как глянули, да так и обалдели, потому что никакой язвы и в помине нет – от слова «вообще», а ведь была, и ещё какая; и как танцевал он сальсу прямо там, в палате, с главврачом, начальником терапевтического отделения и самой старшей медсестрой Анфисой Семёновной; и как вечером второе рождение с ними справил, а потом опять справил и опять; и как служил он потом долго и счастливо, и стал командиром атомной подводной лодки, и в итоге живым-здоровым в училище на кафедру тактики удачно перевёлся...