Пизон онемел и окаменел, не в силах сдвинуться с места. К горлу подступила тошнота.

Тулл уже был на ногах и отчаянно размахивал руками.

– Вставайте, опарыши, если вам жизнь дорога! Хватайте щиты!

Чувствуя, как от страха живот скрутило тугим узлом, ожидая в любой момент получить удар копьем между лопаток, Пизон подкрался к щиту. Не тратя времени на то, чтобы снять с него кожаный чехол, он поднял щит с земли и посмотрел налево. В следующий миг страх пронзил его с новой силой – откуда-то из-за деревьев на другой стороне вылетел новый град камней. Вслед за ним – еще один залп выпущенных из пращи камней, как слева, так и справа. В десяти шагах от него, с криком «мама, умираю!» на землю рухнул легионер.

– Сомкнитесь каждый с товарищем! – гаркнул Тулл. Центурион стоял без щита посередине тропы. – Встаньте спиной к спине! Защищайте друг друга. Пригните головы. Двигайтесь!

Пизон прижался спиной к спине Афера. Вителлий сделал то же самое с Длинным Носом. Это обеспечило каждому некое подобие защиты. Одна беда – шлемов на головах у них не было. Пизон, разинув рот, наблюдал, как Тулл взад-вперед ходил по тропе, приказывая солдатам сомкнуться и образовать строй. Казалось, он не замечал летящих вокруг него копий. Его хладнокровие частично передалось его солдатам. Не сразу, но начал формироваться строй. К тому моменту, когда залп копий и камней ослаб, три десятка легионеров уже образовали двойную шеренгу, стоящую лицом к мрачному, а теперь и смертельно опасному лесу.

Вскоре воздух вновь пронзило пение копий. Первое ранило одного солдата, второе добило другого, что уже лежал на земле. Затем последовал хлопок – это кто-то невидимый выпустил из пращи камень. Правда, тот оказался последним и, никому не причинив вреда, ударился о ствол дерева.

Воцарилась тишина.

– Стоим, братцы! – крикнул Тулл. – Это еще не всё!

Легионеры растерянно огляделись по сторонам. Их взорам предстала картина кровавого побоища. Вокруг валялись тела убитых – кто-то лежал, уткнувшись лицом в грязь, кто-то незрячими глазами смотрел в серое небо, кто-то привалился к стволу, кто-то упал на товарища. Из их тел, навсегда прервав соленые солдатские шутки, под разными углами торчали копья. Спины некоторых напоминали ежей. Копья торчали из грязи и из древесных стволов – фрамеи, смертельное оружие, так хорошо известное каждому римскому солдату. Их древки были самой разной длины – от локтя до половины человеческого роста, а короткие железные наконечники наносили смертельные раны. Выпущенных из пращи камней почти не было видно – бо́льшая их часть исчезла в чавкающей грязи. На поверхности лежали в основном те, что нашли свою цель – на первый взгляд невинного вида камешки размером не больше куриного яйца.