Леманн не стал меня загружать работой. Он прекрасно понимал, что теперь я буду ему помогать от случая к случаю, ведь выхожу на новый и неизведанный уровень работы. Попросил Герта организовать мне встречу с Крестным, не знаю почему, но не хотелось мне пользоваться своим прежним каналом связи. Я длительное время не контролировал его надежность, а допустить утечку сведений нежелательно. Встречу предполагалось провести в Праге на прежней явочной квартире.

Тетушке Франческе передал рисунки и картины Имре, предварительно перефотографировав рисунки возможных слушателей разведшколы. Фотокарточки переправил по каналу Леманна Крестному. Фрау Колетти отметила, что передаст картины Имре своему знакомому художнику Винтерхальтеру, неоднократно писавшему портреты очень симпатичной императрицы Австро-Венгерской империи Элизабет Австрийской. Франческа заверила, что за будущее Имре можно не беспокоиться, Винтерхальтер ей обязан многим, поэтому возьмет молодого человека себе в ученики.

Все дни пребывания в Вене я усиленно пытался выявить за собой наблюдение, но все потуги не увенчались успехом. Даже если наблюдение не обнаружено, то все равно следует поостеречься, вдруг по мне работают отменные профессионалы. Беспокоился, потому что решил побыстрее попасть в Тарасп к семье, а расшифровать их местонахождение в мои планы не входило.

Купил билет на поезд до Брно. Устроился в купе, благо в первом классе у меня попутчиков не было. На первой же остановке сошел с поезда, сказав обер-кондуктору, что забыл дома очень важные бумаги, и вынужден вернуться. Спустя два часа ехал в поезде в Швейцарию. Такой сложный путь я выбрал специально, опасаясь «хвоста».

В Тарасп попал, как обычно к ужину. Явление «блудного» сына, отца и мужа встречено было восторженно всеми родными. Достались всем положенные подарки. Дети не желали отправляться спать, хотели подольше поиграть со мной. Только заверение, что я пробуду в замке несколько дней, успокоило моих ненаглядных деток. Отец и мама поинтересовались моим долгим отсутствием. Пришлось им соврать – сказал, что был в длительной командировке за океаном. Поверили или нет, не знаю, но по выражению лица отца понял, что в мою ложь он не поверил ни капельки. Любимая Анна не сводила с меня своих очаровательных глаз, просто светящихся любовью. После ужина принял душ, и оказался в объятиях своей ненаглядной жены. До самого утра мы не могли насытиться нашей любовью, может и до обеда бы провалялись в постели, но долг родительский никто не отменял, да и приличия соблюдать надо – что о нас подумают отец и мама?