Глядя на сосредоточенное лицо Смирнова, я неожиданно вспомнил один наш давнишний разговор по душам, случившийся то ли в 2009-м, то ли на год попозже… О своей личной жизни он никогда никому не рассказывал, но… И на старуху, как говорится, бывает проруха…

— Слушай, Миш…

Смирнов повернул голову.

— Фиг знает, что будет после эксперимента, запомним ли мы, что говорили, но кое-что я тебе сейчас расскажу.

— Кое-что о моём будущем? — догадался Смирнов.

— Именно так. Но без конкретики. Так больше шансов, что оно не сотрётся из памяти… Короче, тут дело такое. Лет через несколько у тебя, вероятно, случится одна ситуация, когда придётся решать, что важнее — строго придерживаться инструкций или забить на них и поступить, как велят эмоции.

— Это, в смысле, по закону или по справедливости?

Я покачал головой.

— Нет. Справедливость тут ни при чём. Речь именно об эмоциях. О твоих личных эмоциях. И о твоём понимании, что важнее в данный конкретный момент именно для тебя и… возможно, кого-то ещё, близкого, чья судьба будет тебе небезразлична. И это вовсе не выбор между долгом и совестью. Это, скорее, выбор между прошлым и будущим. Вот как-то так. Большего я тебе, увы, сказать не могу. Иначе это получится та же инструкция, как надо поступать в той или иной ситуации. Единственное, что я могу — это посоветовать: не спеши. И прежде чем что-то решить, подумай, причём, не только умом…

Секунд пять Михаил молча смотрел на меня, потом чуть заметно кивнул и отвернулся к прибору. Запомнит он сказанное или нет — этого я не знал. Как не знал и того, что случится со всеми нами через пару-другую минут…

— Вух! Вроде порядок.

Закончив возиться с настройками, Шура уселся перед своим «лучом» и протянул руку к «большой красной кнопке» — рычажку, включающему наш ретранслятор в режим перехода.

— Готовы?.. Начинаю отсчёт… Десять, девять…

Я слушал, как он считает, и мучительно напрягал собственный разум, пытаясь сообразить, что же я упустил, что сделал не так… или наоборот — не сделал…

— …шесть, пять…

Переключатель вариантов развития мира. Он был совсем рядом. Я мог повернуть его, куда захочу.

Тумблер стоял в положении «два», как и положено. Наша нынешняя реальность должна была устремиться в будущее и слиться там с предыдущей. И в этой новой реальности не было места для Лены Кислицыной. Даже память о ней исчезла бы навсегда вместе с миром под номером «три».

— …три, два…

Я приподнял руку и быстро переключил тумблер в положение «три».