…- Вон они, твои железяки. Ишь выстроились, — входя в следующий зал, осудила Лоуд. — Между прочим, настоящие шпионы не унижаются до размахивания всякой острообразной тяжестью и антисанитарного употевания в доспехах. Если нужно — ткнул ножичком под лопатку, и клиент доволен, и ты достоинство сохраняешь.

— Я на полставки шпионка. А так, просто военный человек и немного леди, — оправдалась Катрин.

— И чего хорошего? Бегаете все взмыленные: дым, лязг, кишки по веткам. Неаккуратная профессия. Вот — даже здесь — самый вонючий зал. Керосином так и прет. Я бы этот военный хлам вынесла в отдельную загородную экспозицию и оградила от несовершеннолетних, — Лоуд обвиняющее указала в сторону двух ближайших стальных фигур. — Поставят вот такого ющеца в культурном месте, а он, может, пожароопасный!

Катрин пожала плечами — Рыцарский зал на то, что помнилось, вообще не походил. Знаменитых конных рыцарей не видно, все как-то мелочно: доспехи, щиты на стенах, несимметрично сбитые в кучки витрины с мечами и клевцами. Но керосином действительно ощутимо пованивало. Чистят им латы, что ли? Странно. И сами манекены странноватые. Этот вот, в миланской кирасе с огромным напузником и странных обвислых портках, он кого изображает? Вольный итальянский крестьянин-партизан, обзаведшийся трофейным железом?

Рука шпионки бессознательно скользнула к рукоятке маузера, но было поздно. "Миланский крестьянин" резко шагнул к стоящей спиной профессору, мгновенно прижал нож к горлу Лоуд, другой рукой приставил к голове пленницы ствол отнюдь не итальянского револьвера банальной системы "нагана". Явно взведенный…

Это было немыслимо. Катрин и с закрытыми глазами могла бы почувствовать присутствие в помещение чужого человека. Или дарка. Опыт, годами наработанное чувство опасности… Но мгновение назад зал казался абсолютно безопасным. Ладно, человек всегда может ошибиться. Но как Лоуд лоханулась?!

— Однако! Два века живи, век учись, — сдавленно сказала профессор, прижатая к стальному нагруднику. — Говорила же — самый дрянной зал!

Зал был не только дрянным, но и чересчур обитаемым. Катрин уронила трость и держала на прицеле маузеров появляющиеся из углов фигуры. Еще трое… шестеро. Оружие держат наизготовку — даже в темноте можно угадать винтовки-трехлинейки.

Катрин рискнула бы — можно снять двоих ближайших, одновременно нырнуть за витрину. Темнота поможет да и удовлетворительную скорострельность маузеров не будем отбрасывать. Но Лоуд… Завалить этого наглого "миланца" ничего не стоит — он лишь частично прикрыт не очень высокой товарищ Островитянской. Но револьвер — механизма простая и бездушная, пружина спуска легко сработает в дрогнувшей, пусть и уже мертвой, лапе. Голова у профессора умная, многоликая, но вполне пулепробиваемая…