Раздались возгласы одобрения. Пока люди высказывались, Андрей молчал и наблюдал за Руми, которая все это время смотрела на стол, но вдруг подняла взгляд на него. Встретившись с ним взглядами, она тут же отвела глаза. Андрей не придал этому никакого значения, и немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Думаю, я понял посыл майора Родионова и Леши, – медленно выговорил он, но продолжил более уверенно. – Я всегда интересовался вашим мнением и учитывал его потому, что оно было для меня важно, ведь мне только двадцать, и у меня нет такого жизненного опыта, как у многих из вас. И как бы мне не хотелось это признавать, но Леша прав – я действительно боялся отвечать за ваши жизни и таким образом пытался перестраховать себя. Но сейчас я понял вот что: все вы – взрослые люди, которые понимают, чем рискуют, осознают, что могут погибнуть, но вместе с тем имеют выбор – остаться или уйти. Раз вы остаетесь, значит, осознанно принимаете на себя риск и поэтому сами в ответе за свой выбор. Со своей стороны я могу обещать лишь одно – я и дальше буду делать все от меня зависящее, чтобы мы не потеряли ни одного бойца, ни одного нашего товарища. Я готов отвечать за свои решения. И за их последствия.

Помещение наполнилось гулом веселых голосов. Всем понравились слова Андрея. Он звучал решительно и твердо, как настоящий командир, и ему все поверили. Только Леша смотрел на парня со снисходительной улыбкой. Он давно уже не верил ничьим словам – его могли убедить только действия. Это был тот редкий случай, когда не лице Леши отражались его внутренние эмоции, обычно скрываемые за непроницаемой маской невозмутимости и флегматизма.

Гудежь и обсуждение продолжались до темноты. Окончание учений было радостным событием, ведь они оказались изнурительными и требующими напряжения всех физических сил. Даже Руми не ушла как обычно в свой угол, а сидела вместе со всеми, хоть в разговоре и не участвовала.

Из-за своих холодности и отчужденности она вдруг стала интересна Андрею. Возможно, повлияли и слова Севы о том, что она испытала какое-то сильное потрясение и из-за него замкнулась. Андрей и сам не мог понять причину своего интересе к ней. Может, всё дело было в банальном любопытстве, а может, в жалости, но что бы это ни было – он хотел знать, почему она такая и по возможности помочь ей это преодолеть. Вот только как к ней подступиться?

Когда стемнело, Толик выразил мысль, которая поубавила всеобщую радость и прекратила их посиделки.

– Мужики, – начал было он и запнулся. – И дамы. Я предлагаю ложиться спать, а то сюрпризы Родионова ещё ни разу не были приятными и что-то у меня такое чувство, что этот раз – не исключение.