- Вот как?

- Клянусь Вам, Ваше Величество!

- Вы знаете, кто это написал?

- Нет, Ваше Величество!

- Письмо было перехвачено на тининской границе. У вас там есть родственники? Друзья?

- Я... Я не знаю, Ваше Величество.

- Странно. Тинин сейчас - часть нашей Империи. Вступить в переписку с его жителями или даже поехать туда больше не является государственной изменой. Так что же, вы даже не пытались разыскать ни родных, ни друзей?

- Пытался, Ваше Величество, - выдавил несчастный Риджарт, - но безрезультатно.

- Что ж, предположим, что я вам верю. Но всё же факт остаётся фактом: это письмо адресовано вам, причём его тон не оставляет сомнений, что автор с вами на дружеской ноге. У вас есть объяснение этому обстоятельству?

- Я могу лишь предположить, Ваше Величество, - Риджарт уже взял себя в руки, хотя и оставался белым, как полотно. - Вероятно, это козни моих врагов, стремящихся опорочить меня в глазах Вашего Величества.

- Да-да, разумеется, - кивнул Гирхарт. - Враги и завистники, конечно, есть у каждого, так что можно смело валить всё на них.

- Ваше Величество, - финансовый советник сцепил руки, - я умоляю Вас, дайте мне возможность оправдаться. Клянусь, я сумею доказать свою невиновность.

- И, может быть, даже сумеете назвать мне имя написавшего?

- Да, Ваше Величество, - смело кивнул Риджарт.

- Ну, что ж... Даю вам десять дней сроку. И помните - вы взяли на себя серьёзные обязательства, Риджарт. Очень серьёзные.

Риджарт откланялся и ушёл. Гирхарт задумчиво посмотрел ему вслед. Теперь заговорщики будут действовать быстро, даже если поймут, что это провокация. В делах о государственной измене можно обойтись вообще без улик, хватает одного подозрения, а доказательства добываются в процессе следствия. И если власти что-то узнали, единственный способ спастись - опередить их. А значит, всё решится в ближайшие несколько дней.

Праздник Урожая отмечают все, каким бы богам они не молились. Поэтому с падением Коэны обычай устраивать в середине осени большие гулянья не отошёл в прошлое, тем более что коэнские боги с разрушением своего оплота отнюдь не ушли, а лишь потеснились, давая место многочисленным пришельцам со всех концов света, приведённым бывшими рабами, ныне же - свободными гражданами Сегейрской империи. Как и прежде, столы накрывались прямо на улицах, вино лилось рекой, ненадолго уравнивая между собой слуг и господ. Сегодня самый последний из полевых работников мог поцеловать хозяйку, не забыв, правда, убедиться, что её супруга нет поблизости.

На дни празднования императорский двор перебрался из душного города в раскинутые на берегу Инни шатры. Министры и советники, офицеры стражи и писцы, генералы и распорядители дворцовых служб, напившись в дым и сбросив с себя оковы пусть не слишком жёсткого, но всё же этикета, веселились от души, братаясь прямо за столами, затягивая песни, почти ни одну из которых не удавалось допеть до конца, или затевая какие-то нелепые состязания, вроде того, кто дальше всех плюнет вином. Не праздновать сегодня означало гневить богов, и Гирхарту очень хотелось присоединиться к общему веселью, но он не мог. Судя по всему, один из праздничных дней заговорщики и выбрали для осуществления своих замыслов. Резон в этом был: пока все проспятся после попойки, пока опохмелятся, пока сообразят проверить, почему император так долго не выходит из своего шатра, да доберутся до города... За это время можно многое сделать, особенно если подготовиться заранее. Но сидеть за столом и гадать, какой кусок отравлен - не самое приятное занятие. Гирхарт честно зубоскалил вместе со всеми, делал вид, что пьёт в ответ на многочисленные тосты, но внутри был, как сжатая пружина. Одна ошибка - и он проиграет, на этот раз - навсегда.