- Даже не одно, - спокойно ответил Гирхарт. - Меня тут недавно отравить попытались. Но это была самодеятельность одного из слуг, так что мы с Шармасом не стали поднимать шума. А почему это вас вдруг заинтересовало?

- Вспомнил несколько занятных примеров из древности. Простите за пустое любопытство, но как же вам удалось спастись?

- Он сам себя выдал. Отравителям следует иметь нервы покрепче.

Каниэл промолчал. Они вошли в зал, он был почти пуст, да и немногие тренировавшиеся в нём тут же испарились после властного жеста монаршей руки.

- А вам самому в голову нечто подобное не приходило? - неожиданно спросил Гирхарт, когда они уже встали в стойку.

- Нет, - Каниэл от неожиданности едва не пропустил выпад, - никогда.

- Отрадно слышать, - Гирхарт попытался зайти с другой стороны. - Знаете, когда я только начинал, смерть казалась мне едва ли не предпочтительнее правления. Пусть всё летит к демонам, не огорчусь, думал я. А теперь понимаю, что ошибался. Я не хочу умирать, и терять корону тоже не хочу. Я не желал власти, но, коль скоро она мне досталась, я её не отдам.

Каниэл молчал, сосредоточившись на бое. С чего бы это императора потянуло на откровенность, с некоторой досадой подумал он. Впрочем, я сам начал.

Император ударил, но Лавар отбил удар и сумел дотянуться до противника кончиком клинка. Гирхарт опустил оружие и отступил на шаг, как показалось Каниэлу, пряча досаду.

- Увлёкся, - хмуро бросил он. - У кого вы, кстати, учились?

- У Растона, Ваше Величество.

- Занятно. Выходит, у нас с вами был один и тот же учитель.

- Вы жили в Коэне? - спросил Каниэл.

- А как же, - хмыкнул император. - Мы с вами даже встречались. Мельком, правда.

Каниэл напряг память, но ничего не смог вспомнить.

- Это было до войны?

- Смотря какой. После Внутренней, но до Императорской.

Каниэл нахмурился. В год начала второй гражданской войны, которую теперь называли Императорской, ему было двадцать лет. Был ли у него в юности знакомый, похожий на Гирхарта Пса?

- Не трудитесь, - император с усмешкой наблюдал за его потугами. - Раз не вспомнили раньше, не вспомните и теперь.

Каниэл неопределённо пожал плечами. Раньше он считал, что Гирхарт - рамалец. Конечно, многие из рамальцев жили в Коэне, но не мог ли Гирхарт быть коэнцем? Вряд ли. Что могло заставить коэнца пожелать гибели собственному городу? Если он был из кравтийцев, понятно, почему он выступил против Серлея, но разрушать саму Коэну? Зачем?