Гирхарт мягко привлёк жрицу к себе и ласково погладил седеющие волосы, стянутые на затылке в тяжёлый узел.

- Пророчица или нет, ты моя единственная женщина, Фрина, - сказал он, - и я не представляю жизни без тебя.

И вдруг он понял, что, просто желая её утешить, неожиданно для себя сказал правду. До сих пор он не задумывался о месте, которое Фрина занимала в его жизни - всегда находились более важные темы для размышлений, а она просто была рядом, уже много лет. Его подруга, хозяйка его дома, добрая мачеха его сыновей...

Фрина подняла голову и улыбнулась, хотя её глаза влажно блестели.

- Не считая полудюжины девчонок, - сказала она, и, показывая, что это не упрёк, погладила его по щеке. Он перехватил её руку и прижал к губам.

- Их и считать не стоит. Ну что у них есть, кроме смазливых мордашек?

- Молодость, - тихо сказала Фрина.

- Ну-у... Сколько лет мы вместе, двадцать? И, клянусь Матерью, ты не постарела ни на день.

- Льстец, - засмеялась она. - Девятнадцать.

- Зачем мне льстить? Это правда. Хочешь, я приду к тебе сегодня?

Её глаза затуманились. Он знал, что она тоже вспомнила тот давний летний день, когда она впервые заговорила с ним.

- Лучше я к тебе. А теперь тебе надо идти. К тебе приехал Лавар - я видела, как он въезжал во двор.

- Тогда до вечера?

- До вечера.

Фрина ушла. Гирхарт проводил её взглядом. Он и в самом деле не льстил ей, или почти не льстил - годы были добры к ней, и в свои пятьдесят четыре она оставалась почти такой же статной, с лёгкой походкой и ясными глазами, только седины в волосах прибавилось. И его ждёт прекрасная ночь...

Усилием воли он отогнал эти мысли. Не сейчас. Сейчас надо что-то решать с просьбой Ваана. Или соглашаться, или отказывать, или начинать двойную игру. Приказав передать Верховному судье (Лавар занимал этот пост уже седьмой год), что примет его завтра утром, император заперся в своём кабинете, и долго сидел там, взвешивая все "за" и "против".

Да пошло оно всё к демонам, решил он наконец. Жадность губит, да и никуда от него Ханох с Эмайей не денутся, а не от него, так от его наследников. Ваан явно затеял какую-то хитрую игру, а, как известно, если противник что-то от тебя хочет, надо поступать наоборот. Чего от него хочет Ваан, Гирхарт не знает, а значит, лучше не делать ничего. Пусть царь сам со своим сыночком разбирается. Вот когда кто-то из них кого-то съест, тогда и посмотрим, что в этой ситуации можно будет сделать. Для чего надо, разумеется, узнать об эманийском раскладе как можно больше.

Посол, когда Гирхарт сообщил ему, что не собирается посылать войска за море, заюлил и принялся напоминать о многочисленных заслугах своего царя перед северным соседом. Ваан ведь был одним из первых союзников будущего императора, когда ещё даже боги не решили, стоять ли и дальше надменной Коэне, и не будут ли посягнувшие на неё повержены в прах. Гирхарт в ответ напомнил о мире, заключённом с Серлеем, что развязало коэнскому маршалу руки. Посол тонко намекнул, что самому Гирхарту это тоже было на руку. Гирхарт пожал плечами и сказал, что не хочет повторять чужих ошибок.